|
Со своей стороны, Сабина ухватилась за представившуюся возможность. Она приветствовала идею, сулившую ей помощь посторонних, – но не с Джесси, а в тех трудностях, которые осложняли жизнь с Джеймсом. Неожиданно Джеймс изменил свои намерения, долго тянул время, а потом снова загорелся первоначальным планом, да еще предложил, чтобы к компании присоединилась и Рейчел. Работавшая ранее в рекламном агентстве Джеймса, она с недавних пор давала Джесси и Бет уроки игры на пианино. Уроки не следует прерывать, объявил Джеймс, если удастся найти дом с инструментом. Сабина не была уверена в том, что это такая уж хорошая идея, так же как и в том, годится ли Рейчел в учительницы ее дочкам. Но, возразил Джеймс, она сейчас переживает крах бурного романа, крах недавний и неожиданный, и с их стороны было бы актом милосердия пригласить ее с собой, к тому же все (то есть Мэтт и Крисси, которые, если уж на то пошло, никогда не высказывали своего мнения о Рейчел) относятся к ней неплохо.
– Итак, Сабина, – спросил Мэтт, явно намереваясь переменить тему, – каково это – вернуться на родину? Какие ощущения? – Замечательные ощущения. А самое замечательное, что я здесь вместе со всеми вами. – Господи, как жарко, – вздохнула Крисси, обмахиваясь пляжным полотенцем. – Как насчет того, чтобы поплавать? Давайте все разденемся и прыгнем в бассейн. – Это что же, я один с тремя женщинами? – комически ужаснулся Мэтт. – А мы не будем подглядывать, – пообещала Рейчел, сбрасывая белый халатик. В воду она окунулась первая.
2
Каждое утро – туман. Густой, сырой туман, висящий над ландшафтом, словно покрывало из тонкого муслина, через которое можно разглядеть лишь размытые контуры самых могучих деревьев и самых крутых меловых утесов. И все же местность, примыкающая к дому, оставалась ясной, солнечной и не утратившей ярких цветов, как будто туман, развертывающийся подобно рулону драпировочной ткани, останавливался в тридцати метрах от дома. Однако, несмотря на утреннее тепло, влага проникала в жилище. Из-за нее разбухали и потрескивали деревянные ставни, застревали в пазах выдвижные ящики комодов, отсыревали простыни; она вызывала боли в локтях и коленях, заставляя ныть старые кости. – Это нормально для Дордони? – услышала Джесси вопрос Рейчел. О том же спрашивала Крисси. И Мэтт тоже допытывался: – Такой туман… Для здешних мест это нормально? Сабина считалась экспертом по всем вопросам, касающимся Франции, начиная от народных пословиц и кончая метеорологией. Но каждый раз ее ответ звучал одинаково: – Меня не спрашивайте. Я же с севера. – Совершенно нормально. – Джеймсу об этом было известно не больше, чем любому другому члену компании, но он уже прежде бывал – дважды – в здешних краях. Любое небрежное замечание о погоде могло быть истолковано Джеймсом как критика выбранного им места отдыха. И действительно, туман не являл собою чего-то совсем уж необычного для Перигора – или Дордони, как предпочитают британцы называть эту часть Франции, раскинувшуюся между широкими отмелями Ло и многочисленными извивами самой Дордони. Каждое утро, словно выполняя какую-то механическую работу, желтое солнце скатывало влагу в шар из серых хлопьев; к середине утра работа бывала выполнена, а весь туман – выжжен. Небо снова обретало свой герадьдически голубой цвет. Стоял август, и плоды уже поспели до того, как прибыли наши туристы. Поспели блестящие початки кукурузы, лопались и застревали в ветвях плоды инжира, сливы падали и разбивались на земле. И все это заставляло приезжих чувствовать себя в некотором роде опоздавшими к похоронам. Вот в эти голубые небеса и вглядывалась Джесси, ожидая, пока исчезнут последние клочки тумана. |
