Дин Кунц. Скорость
Человека можно уничтожить, но не победить. Эрнест Хемингуэй «Старик и море»
И теперь вы живете, расползшись по резиновым дорогам, И ни один человек не знает, да ему и без разницы, кто его сосед. Если только сосед не начинает причинять слишком много хлопот, Но все мечутся туда-сюда в своих моторных автомобилях. Знакомые с дорогами и нигде не осевшие. Т. С. Элиот, рефрен из «Скалы»
Часть первая ВЫБОР ЗА ТОБОЙ
Глава 1
Широко улыбаясь, Нед Пирсолл поднял стакан пива, помянув умершего соседа, Генри Фриддла, смерть которого крайне его порадовала. Убил Генри садовый гном. Сосед свалился с крыши своего двухэтажного дома на эту забавную фигурку. Гнома сделали из бетона. Генри — нет. Сломанная шея, разбитый череп: Генри скончался на месте. Гном убил Фриддла четырьмя годами раньше. Нед Пирсолл по-прежнему поминал соседа, как минимум раз в неделю. И теперь какой-то приезжий турист — кроме него и Неда, у барной стойки красного дерева никого не было — полюбопытствовал, чем вызвана столь сильная вражда. — Вероятно, этот бедняга был уж очень плохим соседом, если вы злитесь на него и через четыре года после его смерти. Обычно Нед такой вопрос пропускал мимо ушей. Приезжие привлекали его внимание еще меньше, чем претцели[1]. На стойке красовались три миски претцелей, потому что стоили крендельки дешево. Нед предпочитал поддерживать жажду хорошо посоленным арахисом. Чтобы Нед не забывал про чаевые, Билли Уайлс, хлопотавший за стойкой, иногда давал ему пакетик «Плантерс». Но чаше всего Неду приходилось платить за орешки. Его это мучило, то ли потому, что он не понимал экономических принципов функционирования таверны, то ли потому, что мучиться ему нравилось, и, вероятно, второй вариант был ближе к истине. Несмотря на круглую голову, напоминающую мяч для сквоша, и широкие, круглые плечи борца сумо, Нед мог считаться спортсменом только в том случае, если бы соревнования проводились по ссорам в баре. Тут он мог претендовать на олимпийское «золото». Впрочем, когда речь заходила о покойном Генри Фриддле, Нед мог поговорить как с туристами, так и со старожилами Виноградных Холмов. Впрочем, если, как и теперь, у стойки, кроме него, сидел только один незнакомец, Нед находил молчание более уместным, чем разговор с «заезжим дьяволом». Билли болтать не любил, не относился к тем барменам, которые воспринимают стойку, за которой они священнодействуют, как сцену. Он был слушателем. Приезжему Нед заявил: — Генри Фриддл был свиньей. — Свинья — это сильное слово, — ответил приезжий, с черными, словно угольная пыль, волосами, чуть тронутыми на висках сединой, яркими серыми глазами и звучным голосом. — Вы знаете, что этот извращенец делал на крыше? Пытался поссать на окна моей столовой. — Кем он был, аэрокосмическим инженером? — спросил приезжий. — Профессором колледжа. Преподавал современную литературу. — Возможно, чтение и довело его до самоубийства, — предположил незнакомец, отчего Билли решил, что он — более интересный человек, чем показалось на первый взгляд. — Нет, нет, — возразил Нед. — Падение было случайным. — Он был пьян? — Почему вы подумали, что он был пьян? — спросил Нед. Незнакомец пожал плечами. — Он же залез на крышу, чтобы помочиться на ваши окна. — Он был больным человеком, — объяснил Нед и постучал пальцем по пустому стакану, показывая Билли, что хочет повторить. — Генри Фриддл помешался на мести, — добавил Билли, наливая «Будвайзер» из крана. |
