Вина старшего лейтенанта усугублялась тем, что он отказывался объяснять причину, по которой учинил драку. Потерпевшая сторона ответила коротко и ясно: "Ни за что..." Это высказывание и было принято за основу при подготовке проекта приказа об увольнении.

Шелесту просто повезло. Как раз в то время, когда решалась его судьба, в очередной отпуск прибыл командир его группы, тогда еще майор, Волгин. Он самым активным образом вмешался в происходящее – ходил по инстанциям, стучал кулаком по столу, ругался... Возможно, он знал что-то большее о первоисточнике конфликта. Но не говорил об этом. Точно известно лишь одно – Волгин больше никогда не подавал руки "потерпевшей" стороне.

К майору, кавалеру нескольких боевых орденов, полученных в мирное время, и представленному к Герою за Афганистан, прислушивались... Даже в центральном аппарате Комитета. В результате его вмешательства Шелест получил всего лишь "неполное служебное" и был переведен в управление КГБ СССР по Красногорской области, откуда сам был родом, на должность оперуполномоченного.

Кстати, его противник в той драке тоже не вернулся в группу. Уехал на Дальний Восток, в особый отдел крупного войскового соединения.

За прошедшие годы Шелест потом и кровью сумел все же выбиться в начальники отдела. Помогла та самая "демократизация", во время которой КГБ старательно, со всей возможной добросовестностью, разрушали всевозможные "реформаторы". Из центрального аппарата ушли многие из тех, кто вспоминал фамилию Шелест в негативном контексте. На их место пришли другие люди. В том числе и Волгин, "выросший" к тому времени из майоров в генералы-майоры.

Сейчас бывший командир и старый приятель Шелеста возглавлял одно из ведущих управлений центрального аппарата ФСБ. И в его намерения входило перетащить, вернуть в столицу бывшего сослуживца.

Но не просто вернуть... Волгин формировал собственную команду. И Шелест нужен был ему именно как член этой команды, как человек, имеющий какое-то влияние в Центре. А какое влияние может иметь начальник отдела периферийного управления? Максимум, что ему светило в Москве, так это должность старшего опера. На крайний случай "важняка". Но не более того...

Волгин, услышав по телефону рассказ подполковника, на некоторое время задумался... Громкое уголовное дело могло бы помочь продвижению Шелеста в другое, вышестоящее кресло. И через некоторое время перспективному руководителю, доказавшему свою состоятельность, могли бы вполне обоснованно, а не по протекции, предложить достойную должность в столице.

– Давай делай! – решил Волгин. – Проведем это дело в рамках программы по борьбе с коррупцией. Выглядеть будет очень достойно... Помощь нужна?..

Шелест объяснил, что нужна. И даже в подробностях расписал, какая именно...

– Это не проблема, – небрежно откликнулся на просьбу Волгин. – С Генпрокуратурой я решу уже сегодня. На кого ты там у себя будешь выходить?

Подполковник назвал фамилию заместителя прокурора области, того самого, молодого и перспективного.

– Ему перезвонят... С Госдумой несколько сложнее... Они там все кони зажравшиеся... Но постараюсь что-нибудь придумать... Только ты там у себя тоже на месте не сиди! Организуй общественное мнение, высказывания трудящихся... Ну, ты понимаешь... Прессу... И понапористее...

– Это сделаю... – Как-то кстати подполковник вспомнил Скопцова и данное ему обещание. Уж большей напористости найти в этом городе трудно! Тем более что журналист прямо заинтересован в исходе этого дела, хотя вслух такого и не говорил.

– Тогда делай! – приказал Волгин и повесил трубку.

...Сейчас, глядя на заместителя прокурора, Шелест размышлял – кто же ему позвонил? Каков уровень влияния Волгина? Спросить бы прямо.