– Извините... – рассеянным тоном бросил мужчина, уступая проход дебелой репортерше.

– Охотно! – Та стрельнула глазками – парень ей понравился. Крепкий, симпатичный... Вот только глаза... Строгие, даже суровые явно не по годам. Такие глаза могли скорее принадлежать мудрому старцу, но не молодому журналисту... Впрочем, это был не такой уж и большой минус.

Приостановившись в дверях, репортерша бросила на парня откровенно зазывный взгляд и даже чуть вильнула объемистым "багажником", но это своеобразное приглашение к знакомству было оставлено мужчиной без внимания. Занятый какими-то своими мыслями, он терпеливо ожидал, когда освободится проход.

Репортерше ничего другого не оставалось, как покинуть помещение. Напоследок она мазнула глазами по аккредитационной карточке, прикрепленной к лацкану куртки. "Скопцов Василий Арсеньевич". Название газеты или журнала, которые представлял здесь этот парень, отсутствовали...

"Независимый журналист..." – отметила про себя репортерша, выходя в коридор. То, что знакомство, которое могло бы быть приятным, сорвалось, ее не очень-то и расстроило. Подумаешь... Много их таких... Ну, по крайней мере, еще будет. Ведь ее жизнь в областном центре, среди богемной творческой интеллигенции только начинается! А директор телекомпании... Ему тоже хватит – ей не жалко...

2

Когда на экране телевизора появилось блинообразное невыразительное лицо репортерши, мужчина, сидящий в глубоком мягком кресле так, что сзади можно было видеть лишь его макушку, вытянул в сторону моноблока "Сони" руку с пультом и полностью отключил звук. Потом чуть приподнялся и, оглянувшись немного в сторону и назад, громко поинтересовался:

– Ну, Слава, и как тебе это?..

– Не знаю... – Сидящий во втором таком же кресле Зуб пожал широкими плечами. – Вроде бы нормально... И все в тему... Только вот я одного не пойму...

Тут "авторитет" примолк, о чем-то размышляя.

– Это чего же ты не поймешь? – поторопил своего собеседника первый мужчина. При этом он полностью выбрался из кресла, и теперь было видно, что это тот самый оратор, недавно красовавшийся в "ящике" на трибуне областной Думы. Проще говоря, все тот же Андрей Валерьевич Мезенцев.

– Ну-у... – Зуб не спешил делиться своими соображениями по поводу репортажа. Причиной тому была не врожденная деликатность, а приобретенная в процессе борьбы за существование осторожность. Зачем делать так, чтобы кто-то, пусть даже и доверенный деловой партнер, знал что-то лишнее о тебе, о твоих умственных возможностях?..

Эта заминка не укрылась от глаз Мезенцева.

– Хочешь, Слава, я тебе сам скажу, о чем ты подумал? – спросил спикер с ухмылкой.

"Авторитет" в ответ вновь пожал плечами.

– Ну, слушай!..

Андрей Валерьевич подошел к окну. Сейчас они находились в депутатском офисе Мезенцева, который располагался на тихой улочке неподалеку от центра города. Подняв жалюзи, какое-то время он смотрел в дождливую серость, плотным занавесом прикрывшую город.

– Ты думаешь – а зачем было закручивать всю эту пьесу? – тихим и невыразительным голосом начал Мезенцев. – Ты думаешь – почему бы не сделать проще?.. Деньги забрать и поделить?.. Так?

Зуб на это ничего не ответил, хотя спикер был совершенно прав – нечто похожее он как раз и думал.

– Узко мыслите, почтенный! – Сейчас Андрей Валерьевич вел себя так же, как незадолго до этого на трибуне. – Во всей этой комбинации деньги – не главное! Жители северных районов области всегда были наиболее политически активными! И сейчас нужно прорастить в них недовольство действующей администрацией!

– Зачем? – скривился Зуб.