Она часто чувствовала себя Широй в пещере, о которой она читала в хрониках Людей Льда. Шира находилась тогда в полной и беспросветной пустоте.

Огромное расстояние отделяло ее от людей.

В тот день, когда ее старшая сестра Мари явилась со свидания со своей Единственной и Великой Любовью, Карине накрывала на стол. Они ждали гостей из Липовой аллеи. Мари, восторженная и счастливая, мимоходом обняла Карине. Как всегда, когда кто-то прикасался к ней, Карине вздрогнула и отпрянула назад. Но Мари была настолько переполнена счастьем, что не заметила этого.

Мари направилась в свою комнату, чтобы записать свои дневные впечатления в дневник, который вела тайком и прятала под комод. «Сегодня он сказал мне, – записала она. – Он сказал мне „Привет“ и заглянул в глаза».

Перевернув назад одну страницу, она прочитала прежнюю запись: «Сегодня он посмотрел на меня! О, я счастливейшее в мире существо!»

Она изумленно уставилась на эту надпись. Она относилась совсем к другому мальчику. К тому, с кем она давным-давно уже порвала. Он оказался просто ничтожеством!

Она торопливо вернулась к своему нынешнему кумиру, но энтузиазма у нее стало гораздо меньше. Она не знала, что ей написать, потому что перед этим хотела написать: «Я счастливейшее в мире существо!»

В гостиной послышались голоса. Хеннинг Линд из рода Людей Льда, восьмидесятидевятилетний старик, пришел в гости к Ветле и его домочадцам. Ионатан, которому было уже пятнадцать и который поэтому знал все, спорил с главой рода об одном камне, лежащем на поле в Липовой аллее.

Этот камень лежал там с давних времен, неподалеку от усадьбы, и всегда этот камень мешал вспахивать поле, и многие поколения крестьян выражали из-за этого недовольство. Начиная со времен Тенгеля Доброго, крестьяне пытались разбить этот камень молотками, кувалдами, зубилами и основательно уменьшили его в размерах, но камень был по-прежнему достаточно велик для того, чтобы досаждать новым хлебопашцам.

Ионатан решительно заявил:

– Достаточно подложить туда немного динамита, и проблема решена.

Уставившись на юношу, почтенный старик сказал:

– Если ты решил использовать динамит, значит, ты ничегошеньки не понял.

Ионатан удивленно уставился на него, и тот продолжал:

– Мой отец Вильяр все свое свободное время долбил камень. С помощью зубила ему удалось отколоть от камня несколько кубических сантиметров. Мой дед Эскиль делал то же самое, а до него этим занимался Хейке. И когда пришла моя очередь хозяйничать в Липовой алее, я принялся делать то же самое. Андре тоже приложил к этому руку, и Рикард, будучи ребенком, помогал ему. Понимаешь?

Ионатан стыдливо кивнул.

– Родовая борьба с камнем. Я понимаю. Раньше он был более крупным, не так ли?

– Он был огромным! Говорят, что во времена Аре он был высотой в два человеческих роста.

– Ого! А теперь на него можно смотреть сверху вниз!

– Да. Тебе понятен смысл этой борьбы, выскочка?

И они пошли смотреть знаменитые крокусы Ханне.

Мари спустилась вниз, все еще переполненная впечатлениями от встречи с Единственным. Она бормотала себе под нос школьные вирши: «Я знаю местечко, где бродят овечки…»

Ионатан, всегда дразнивший ее, тут же все переврал:

– «Эта штука у козла на полметра отросла».

– Ионатан! – возмущенно воскликнула Мари, бросаясь к нему.

Никто из них не заметил, что Карине торопливо вышла из комнаты. Тема разговора была для нее мучительна.

Но в дверях она наткнулась на Бенедикту, следом за которой шли Хеннинг, папа Ветле и вся молодежь – на этот раз озабоченные чем-то.