Спустя секунду он мягко спросил:

– Ты на меня сердишься, Лукреция?

– Мне ненавистно сознание, что меня можно так использовать, – ответила она. – Правильнее сказать, я чувствую, что мною манипулируют. Мне отвратительна мысль о браке с человеком, которому нужны мои деньги, мой дом и который не питает ни малейшего интереса ко мне!

– А ты всерьез полагаешь, что существует мужчина, который сможет хотя бы мысленно отделить тебя от твоей семьи и, главное, собственности? – прямо спросил дочь сэр Джошуа.

Лукреция вспомнила, что́ недавно говорила Элизабет, и после секундной паузы с грустью произнесла:

– Выходит, папа, вы и вправду считаете, что ни один мужчина не может меня полюбить… ради меня самой?

– Я уверен, что тебя многие будут любить, моя милая, – возразил сэр Джошуа. – Мне так хотелось, чтобы ты блистала в высшем обществе! Но ты не можешь не знать: при всем моем богатстве, при всей знатности происхождения твоей матушки путь в высшее общество нам заказан. Во-первых, ты слишком молода; во-вторых, двери в высший свет девушке открывает замужество, – этот закон непреложен.

– Но я хотела бы… полюбить, – прошептала Лукреция.

– Это желание любого человека, – сказал сэр Джошуа. – Но разве ты могла бы полюбить кого-то из тех мужчин, с которыми ты уже знакома? Я видел, как ты отказывала своим поклонникам. Многие пытались ухаживать за тобой, некоторые из них даже обращались ко мне. Я знаю, ты со мной согласишься, если я скажу, что ни один из них не был достоин тебя.

– А маркиз? – спросила Лукреция. – Вы правда надеетесь, что он попадется в капкан, который вы на него расставили?

– Он уже попался! – уверенно ответил сэр Джошуа. – Он либо должен смириться с тем, что кузен, которого он ненавидит и презирает, будет жить здесь, владея частью поместья, либо должен вмешаться и предотвратить этот брак. А как иначе он может это сделать, если сам не сделает тебе предложение?

– Но он меня никогда не видел, – сказала Лукреция с явным волнением.

– И едва ли бы он тебя увидел, если бы я не взял инициативу на себя, – парировал сэр Джошуа.

Он помолчал, прежде чем продолжить.

– Лукреция, я надеялся, что счастливая случайность сведет нас с маркизом или, может быть с его сестрой, когда мы будем здесь жить. Но когда старый маркиз умер, я понял, что они намерены избегать каких-либо контактов со мной, раз уж не могут от меня избавиться. Я, видите ли, оскорбил их тем, что снабжал их отца деньгами, в которых тот так отчаянно нуждался. А то, что я сам кое-что получил взамен, еще более усилило в их глазах мою вину.

– С их стороны это было чрезвычайно несправедливо, папа! – с жаром воскликнула Лукреция.

– Я могу их понять, – возразил сэр Джошуа. –  Я научился не ожидать благодарности, и тебе, Лукреция, известно так же, как и мне, что богачей не любят, что люди им завидуют.

– Это звучит цинично, папа.

– Здравый смысл требует смотреть правде в глаза, поэтому, Лукреция, я и прошу тебя как разумную девушку считаться с реальностью. Ты можешь и дальше терпеть ухаживания никчемных поклонников из числа наших соседей. Ты, конечно, можешь продолжать надеяться, что рано или поздно появится какой-нибудь мужчина, у которого будет достаточно средств, чтобы ты могла обманываться, будто его привлекаешь ты сама, а не твое богатство!

Далее сэр Джошуа сказал более резким тоном:

– Но я надеюсь, тебе хватит благоразумия беспристрастно оценить свое положение и понять, что ты предназначена для лучшего! Неужели ты и впрямь сможешь удовлетвориться браком с каким-нибудь невеждой-выпивохой, увлекающимся одними скачками, только из-за того, что у него есть титул? Ты на самом деле сможешь выслушивать пустую болтовню человека, которого сама будешь презирать за отсутствие ума и воспитания? – спросил дочь сэр Джошуа.