Пока они препирались, Энтони ослабил узел галстука, и теперь он качался у Дебры перед глазами, словно гипнотический маятник, приковывая взгляд и вызывая в ней, как и минувшей ночью, состояние ступора. Вспомнив, как она видела его полураздетым, Дебра возбудилась и с каждой секундой противиться его обаянию становилось все труднее и труднее.

— Не надо! — выдохнула она, сверхчеловеческим усилием вырвалась из его объятий и, отступив на шаг, взглянула на него с упреком: — Вы же обещали!

Судя по бледности, проступившей из-под загара, Энтони был не менее взволнован, но, совладав с собой, встретил ее взгляд.

— Ты права, — выдавил он с трудом, поправляя дрожащими пальцами воротник рубашки. — Извини. Это я должен просить прощение. Боюсь, что я… Впрочем, не обращай внимания. — Он шумно вздохнул и, выдержав паузу, уже другим тоном добавил: — Налить тебе чего-нибудь горячительного? Или хочешь чаю?

Дебра облизнула пересохшие губы. Это был опасный момент. И ей придется научиться избегать таких моментов впредь — если она хочет убедить Энтони в том, что действительно имеет в виду то, что говорит. Когда его руки касались ее, когда его пальцы ласкали мочки ее ушей, она переставала владеть собой. Ей хотелось одного — прижаться к нему. Ну а если бы он ее поцеловал…

— Я… хорошо бы чаю, — как можно спокойнее произнесла она, глядя на огонь в камине. — Пожалуй, я выпью чай у себя в комнате. Хочу… поудобнее положить ногу.

— Располагайся здесь, — хмуро предложил Энтони, кивнув на кресло у камина. — Сейчас принесу тебе пуфик.

Дебра колебалась.

— А я… я вам не помешаю?

Опустив уголки губ, Энтони с усмешкой ответил:

— Нет, Дебра, не помешаешь.

— Хорошо. — Дебра чуть помедлила, сняла куртку и поискала глазами, куда бы ее положить.

— Дай мне. — Выхватив куртку, Энтони направился к двери и вышел в холл.

Проводив его взглядом, Дебра нервно повела плечами и опустилась в мягкое бархатное кресло у огня. Здесь теплее, говорила она себе, оправдывая свою уступку, но выглядело это не слишком убедительно. Раз уж осталась в Кингз-Милле, нужно выработать в отношениях с Энтони некий нейтралитет. Не прибегать же к провокациям, а то и до конфликта недалеко.

Миссис Уинсли привезла на сервировочном столике чай. Поставив его рядом с креслом, с любопытством обшарила юркими как у мыши глазками комнату, отметив все — и сброшенные у камина сапоги Дебры, и то, как она сидела, положив ноги на каминную решетку.

— Мистер Браун сказал, что вы подвернули ногу, — проговорила она. ~ Может, поставить компресс?

— Не надо. Пустяки! — Дебра небрежно махнула рукой. — Ничего страшного. Просто наступила на заячью нору.

— Так вы гуляли, мисс? На болотах? — удивилась миссис Уинсли. — Поди, окоченели от холода! В это время года там промозгло.

Дебра молча кивнула, не зная, что на это ответить, а миссис Уинсли с готовностью продолжила:

— Вот и мать мистера Брауна тоже любила гулять на болотах. Оно и понятно — ведь они такие бродяги и вообще…

— Спасибо, миссис Уинсли, вы свободны! — раздался с порога ледяной голос Энтони.

Дебра толком не успела сообразить, что именно сказала миссис Уинсли, а та уже смущенно буркнула «как скажете» и шмыгнула за дверь.

Энтони поставил на ковер возле ног Дебры пуфик, а сам устроился в кресле напротив.