Это был практически одноцветный пейзаж, изображавший ручей со склоненными над ним ивами.

— Мне приходилось самому бывать в Голландии, — промолвил герцог, — и я всякий раз поражался, с каким мастерством они умеют передать тамошний свет.

— Но ведь в этом-то вся тайна! — оживленно подхватила Сара. — Именно благодаря свету эта картина кажется столь совершенной!

Герцог посмотрел на свою собеседницу и увидел, что на этот раз улыбка затронула не только ее губы, но и глаза. И сделала ее лицо поразительно красивым.

— А вам приходилось видеть работы мистера Тернера, ваша светлость? — спросила она.

— Я много лет жил за пределами Англии. — Он с сожалением покачал головой. — А когда вернулся, то был слишком поглощен делами и почти не имел времени на развлечения.

Улыбка на ее лице погасла, и очарование исчезло без следа.

Герцог с легким удивлением отметил про себя, что ему не помешает самому ознакомиться с творчеством этого самого Тернера.

— Наверное, все эти годы вы провели на континенте? — вежливо поинтересовалась она.

— Да, верно. Точнее, сначала я воевал под началом Веллингтона в Испании. А потом служил в оккупационных войсках в Париже.

— Вы знаете, мне все еще не верится, что эта война действительно кончилась. — Нежное личико Сары приняло серьезное, задумчивое выражение.

— Она все продолжалась и продолжалась, пока я росла, и в конце концов я стала думать, что мы будем воевать вечно, как воевали с Францией в Столетнюю войну.

Герцог, чьи предки некогда покрыли себя славой в боевых действиях при Креси и при Азенкуре, был приятно поражен столь обширными познаниями Сары в истории средневековья.

— Если бы не Веллингтон, эта война действительно могла бы затянуться на столетия.

— Она и так длилась более чем достаточно. — Сара тяжело вздохнула. — У двух моих одноклассниц в Испании погибли братья, а у третьей кузена убили под Ватерлоо. — Герцог не успел ответить, как она воскликнула, внезапно покраснев:

— Простите меня, ради Бога! Вам наверняка не очень-то приятно вести беседу на эту тему!

— Это действительно не самая подходящая тема для столь чудесного вечера! — подтвердил герцог с вежливой улыбкой. Он кивнул на расставленные вдоль стен кресла и предложил:

— Присядем, мисс Паттерсон? Похоже, остальные опаздывают!

Девушка грациозно приблизилась к указанному креслу, села и посмотрела на часы на каминной полке.

— Я точно помню, что Оливия говорила о половине седьмого, — смущенно заметила она.

— То же было сказано и мне, — подтвердил герцог. Он не спеша устроился в соседнем кресле.

Сара в явном замешательстве оглянулась на дверь, но никого не увидела. Отблеск свечей в канделябре на стене придавал ее густым волосам благородный оттенок красного дерева. Герцог невольно залюбовался нежной шеей и гордо посаженной головкой с тяжелым узлом высоко уложенных волос.

— Так, значит, лично вам больше всего нравится живопись мистера Тернера? — спросил он.

— Да. — Девушка выпрямилась и заставила себя отвлечься от двери. — Я упомянула его в нашем разговоре потому, что он так же виртуозно умеет передавать на своих полотнах игру света, как это удается голландцам. Честно говоря, я считаю его просто непревзойденным мастером света.

Герцог иронично приподнял бровь.

— А вы знаете, мисс Паттерсон, в Лондоне вам непременно следует побывать в Селбурн-Хаусе, и я покажу вам несколько чудесных полотен.