— Ладно, — согласилась Таня и повесила трубку.

Глупостей она, конечно же, делать не собиралась. Подойдя к бару, Таня взяла бутылку коньяка, которая совершенно бесцельно позировала там, и налила в пузатый стакан немного темно-коричневой жидкости, повертела стакан в пальцах, как это всегда делал Федор, а потом одним махом опрокинула ароматное содержимое в рот. Горло обожгло огнем. Таня закашлялась и вытерла губы тыльной стороной ладони. Коньяк сразу ударил в голову. По телу разлилось приятное тепло. Таня поставила бутылку назад в бар и в сердцах хлопнула дверцей, так что задрожало зеркальное стекло.

— Сволочь! — выдавила она, стиснув зубы.

Растерянность, которая поначалу охватила все Танино существо, сменилась гневом. О, как она сейчас ненавидела Федора! Наверное, если бы драгоценный муженек был сейчас рядом, Таня, не мешкая, придушила бы его собственными руками, но его, на счастье, рядом не было, и потому она, изо всех сил размахнувшись, швырнула любимый Федин стакан в стенку. Тонкое стекло треснуло и со звоном разлетелось в разные стороны. Странно, но, увидев, как осколки брызнули на ковер, Таня почувствовала некоторое облегчение.

Нет, ей и вправду стало легче, как будто это не стакан разлетелся вдребезги, а бестолковая Федина голова. Открыв бар, Таня достала второй стакан, составляющий пару первому, и тоже швырнула его в стену. Проследив за тем, как осколки полетели в разные стороны, она отметила, что на душе стало еще немного легче. Дальше Таню уже было не остановить. Она рванула в Федин кабинет и стала потрошить письменный стол, методично уничтожая его содержимое: бумаги, сувениры… А вот и коллекция пирамидок, которую Федя очень любил. Он привозил их отовсюду, веря, что пирамидки могут принести богатство и удачу. Наверное так оно и было, учитывая размеры состояния, которое Феде удалось нажить. Каждый экземпляр он самолично протирал от пыли, любовно гладя каждую из многочисленных граней.

Таня победно хмыкнула и взяла в руки молоток. Через полчаса от обширной Фединой коллекции не осталось и следа. На полу валялись только жалкие обломки красного дерева, осколки камня и стекла. Таня сбегала в кухню за веником и совком, смела остатки коллекции в аккуратную кучку и сложила в пакет, намереваясь в ближайшее же время передать его Феде, чтобы он не чувствовал себя таким уж счастливым в объятиях длинноногой блондинки.

Гнев отступил, и у Тани опустились руки, она почувствовала себя опустошенной и совершенно несчастной. Чтобы как-то заполнить пустоту, Таня подошла к бару, взяла бутылку коньяка и сделала большой глоток прямо из горлышка, поскольку стаканы совсем недавно были уничтожены ее собственными руками.

Подойдя к окну, Таня отдернула штору и стала наблюдать за большой свинцово-серой тучей, нависшей над крышей дома. Вскоре мелкие капли застучали по окну. Таня немного поглазела на медленно стекающие струйки дождя и вернула штору на место. Настроение было препаршивым. Что, впрочем, неудивительно.

Чтобы как-то скоротать время до приезда подруги, Таня забралась с ногами на диван, предварительно прихватив бутылку коньяка, и снова приложилась к горлышку.

Лерка, как и обещала, пришла вечером. К тому времени, когда раздался дверной звонок, Таня успела прикончить всю бутылку, но опьянения почему-то не чувствовала. Просто гудела голова, как будто в ней поселился рой назойливых пчел. Поэтому, когда Лерка налетела на нее с вопросами прямо с порога, Таня сморщилась.

— Погоди, — попросила она. — Пройди сначала.

Лерка принесла с собой холод и сырость улицы. Потряхивая мокрым зонтом, она ввалилась в прихожую, раскрыла зонт и пристроила его у порога.

— На улице жуткий ливень. Пока шла от машины, вся промокла, — пожаловалась Лерка и сняла куртку.

— Давай помогу, — предложила Таня, взяла у подруги куртку и повесила на вешалку.