Главный, короче, в операционную ушел — обещал выйти и сказать, как там и что, как только ясно будет, и своим команду дал, чтобы никто никому не звонил, чтобы никаких ментов. Прям при нем, при Андрее. Может, застремался, может, заработать очень хотелось. А может, и вспомнил Андрея — в девяносто третьем сюда Вадюху привезли после ранения, и Леший здесь был за старшего. У Корейца дела были, ему мотаться пришлось — а он здесь всем руководил и врача этого запомнил. Реанимацией женщина заведовала, а этот то ли зам ее, то ли основной хирург, типа того. Он ему, кстати, напомнил, когда Корейца привез, — был, мол, здесь у вас в таком-то году, одного близкого привозил. И тот кивнул, но вспомнил или нет — вопрос. У них тут за это время наверняка столько от братвы людей было — и все с охраной, все башляют, — что мог и забыть.

В общем, как всегда, на высоте оказался Андрей Юрьевич Семенов. Через час у больницы уже человек тридцать было — он лично всех расставил по местам, чтоб ни одна тварь не просочилась. Лично с персоналом пообщался, всех обошел вместе с тем врачом, когда тот из операционной вывалился, сказав, что все в порядке с Генкой, что жить будет, что каким-то чудом не задел ничего нож.

И того, кто в Корейца тесак вогнал, лично допросил. Вообще смех оказался: забыл о нем напрочь, когда Генку в крови увидел, а в больнице пацаны напомнили — чего, мол, с этим-то делать? Оказалось, что, когда он с людьми в подъезд рванул, пацаны из второго джипа того перехватили — по башке дали, отключили, связали и в тачку, назад, под тряпки всякие.

Так что порасспрашивали его — под утро уже. Отъехали от больницы и порасспрашивали как следует. Все рассказал — он лично его тем самым ножом и потыкал. Пацаны дурели, кажется, — не ждали такого, привыкли, что вечно чистенький Андрей Юрьевич, при костюме и галстуке, а тут человека тесаком тыкает. Всю обратную дорогу молчали, косились уважительно — впервые в такой вот ситуации его видели. Так-то мирно было все относительно, все дела в основном головой решались — а тут он им всем показал, что не только бизнесом может заниматься, не только разговоры разговаривать, но и человека на части резать и приказать пристрелить притом.

То, что кокс ему помог, никто и не просек. Он почти сразу нюхнул, как Генку на операцию увезли, — нервы успокоились, голова прояснилась, и такая энергия появилась, такой оптимизм, такая уверенность, что все на высшем уровне решил. А перед тем как того допрашивать, еще раз нюхнул — тайком от пацанов, как обычно. Вадюха учил, что у главного слабостей быть не должно — то есть иметь их можно, но знать об этом никому не надо. Так что он, когда уже приехали за город, чуть подзадержался в «бээмвухе» — в больницу позвонил, а потом нюхнул.

Так куда легче было допрос потом вести — вспомнил, как Кореец Хохла допрашивал при нем, как полетели в камин отрубленные топором пальцы, и подумал, что сам может не хуже. Не потому что жестокий — потому что за Генку. И пацанам урок надо было дать — чтобы видели, что, если что, Леший такое может, о чем они и не догадывались.

Да, мирно жили, с тех пор как он главным стал, полтора года считай, зато теперь… Война теперь, и, судя по всему, серьезная: Славка Труба — пацан непростой, и связей дай Бог у него. А тут еще Герман этот херов…

Долгая езда по прямой, способствовавшая размышлениям, закончилась — впереди идущий джип свернул к «Университетской», подъехал вплотную ко входу в ресторан.