– А что за тяжёлое чувство? Ты можешь его описать?

– Вчера, когда ты была рядом со мной и убеждала меня в том, что мы справимся, хотя абсолютно не верила в свои же слова, меня словно ударили по затылку. Я видел только твои глаза, и в горле появился ком, ведь я лишь сутки назад гладил пальцами твои фотографии и ощущал вкус твоей крови на своём языке. Когда они смотрели на тебя, я представлял тебя, и мне хотелось убить каждого и закрыть тебя собой. А потом я пытался абстрагироваться от этого, но ты пропала. Моё сердце забилось чаще. Оно неслось куда то, и я запаниковал. Я был в панике, когда не увидел тебя среди гостей. Я вдруг чётко увидел, что ты мертва. Я видел это в своей голове и обезумел от боли внутри. Она стала такой сильной, что я разбил бокал в своей руке. Я раздавил его, никто не видел.

– Когда с нами что то случается, или на пути встаёт какая то преграда, то человек начинает паниковать, пугаться и делать ошибки. Это нормально, – вставляю я.

– Да, наверное, но я не совершаю ошибок. Я перепрыгиваю через преграды и никогда не паникую. Я всегда держу всё под контролем, а вчера не мог. Я не стал животным, а был мужчиной, который словно умер внутри на несколько секунд. Пустота, отчаяние и страх. Я помню эти чувства, когда отец только забрал меня. Я хотел спасти волка, который скулил рядом со мной. Хотел защитить его. Я не собирался быть жестоким и возненавидел жестокость. И эти воспоминания вернулись ко мне вместе с чувствами. Я нашёл тебя в спальне, и что то было не так. Я это чувствовал. Было какое то ощущение отчаяния, одиночества и боли, пока я смотрел на тебя спящую. Как будто ты отвернулась от меня, и тебя нет рядом, хотя я дотрагивался до тебя. Меня затошнило. Боль стала сильнее, и я ушёл, чтобы прийти в себя. Мне хотелось растормошить тебя и орать, почему ты меня бросила? Я так плох? Я до сих пор недостоин тебя? Я ужасен? Я жесток? Я злодей? Было столько разных мыслей в голове, и мне пришлось бежать по лесной зоне, чтобы каким то образом успокоиться. Мысли не оставили меня, они до сих пор в моей голове. И я знаю, что если ты выйдешь за меня замуж, то я разрушу твою жизнь, но при этом ты будешь дышать. А я хочу другого, Энрика. Я хочу другого будущего, – Слэйн обходит барную стойку и останавливается напротив меня.

– Я никогда не думал о детях. Знаешь, я знал, что они будут, и собирался обучить их стать такими же, как и я. То есть сделать то же самое, что сделал со мной отец. Для меня это было правильно. Но я представил наших детей и не могу так с ними поступить. Они же такие, как ты. Я ненавижу, когда ты смотришь на меня с печалью. Не хочу, чтобы ты меня ненавидела за то, кто я есть. И не хочу, чтобы они смотрели на меня так же, как я смотрел на своего отца. Не хочу причинять им боль, ведь я тоже её не заслуживал. Я никому ничего плохого не сделал. Я был ребёнком, а меня не предупредили, что мне будет так больно в будущем. Никто не подсказал, что я не обязан быть плохим. Поэтому не знаю, хочу ли я для тебя такой жизни со мной, Энрика. Хочу ли я жениться на тебе. Я не знаю, – Слэйн замолкает.

Моё сердце хоть и болит, но слышит ноты любви в его словах. Это то самое признание, ради которого я живу. Слэйн любит меня, но не может сказать этого. Он любит меня сейчас, в эту минуту, этими глазами и сердцем. Он любит меня так же сильно, как и я его. Просто наше отличие в том, что я знаю эти чувства, а он нет. И он будет до последнего отвергать их, причиняя боль нам обоим, пока не осознаёт всё внутри себя.