– Не трогай… просто не трогай меня, – хнычу, потирая руку.

– Да что происходит? Ты можешь нормально мне объяснить? Что случилось, Энрика? Твой жар не прошёл! Ты умрёшь, понимаешь? Ты впадёшь в кому, если не сбить температуру! – кричит он, взмахивая рукой.

– Я не умру, – мямлю.

– Твою ж мать, Энрика! Умрёшь! Жар может убить тебя! Ты этого добиваешься? Хочешь умереть?

– Нет, я…

– Ты именно этого добиваешься. Всё, ты едешь в больницу. Хочешь ты или нет, я тебя не спрашиваю. Я отвезу тебя в больницу. Твоё состояние ненормальное. Я вызову врача. Хотя бы что нибудь сделаю, пока ты убиваешь себя. – Он резко разворачивается и идёт обратно в спальню.

Ну да, потрясающе. А в больнице ему скажут мой диагноз: слишком возбуждена. Так не пойдёт. Чёрт.

– Слэйн, подожди. – Бегу за ним.

– Нет.

– Слэйн, послушай, это не болезнь. – Пытаюсь схватить его за руку, но он уворачивается и берёт телефон.

– Одевайся. Хотя бы халат накинь, – приказывает он, набирая номер врача, как я подозреваю.

– Слэйн! Остановись! Я не больна! – визжу, сжимая кулаки.

– У тебя высокая температура! Она настолько высокая, что это смертельно! Одевайся, я сказал! Или я сам тебя одену и тогда буду зол ещё больше, потому что трачу время на эту ерунду! Одевайся! – рычит он.

– Да. Это я. Не понимаю, что с ней. Приезжай быстрее. Укол дал…

– Я хочу тебя! – ору во всё горло.

Слэйн замирает и переводит на меня удивлённый взгляд.

– Дело не в уколе, чёрт возьми! Дело во мне! Я пытаюсь бороться с сексуальным влечением к тебе, а ты мне ни черта не помогаешь! Ты только ухудшаешь моё состояние! Дело не в уколе! Симптомы… это возбуждение. Оно сводит меня с ума, – мой голос начинает дрожать, а дыхание сбивается.

– Хм, нет, пока приезжать не нужно. Мы, кажется, нашли причину жара, – бормочет в трубку Слэйн и отключает звонок.

– То есть ты хочешь меня убедить в том, что ты заболела лихорадкой похоти? – спрашивая, он скептически выгибает бровь.

– Да, наверное. Не знаю. Но мне так плохо. Я постоянно мокрая. Постоянно. Каждое твоё слово и движение – это ад для меня. Я сразу же представляю другое. Так стыдно. Господи, это безумно стыдно. Ведь я… не хочу сделать хуже. Я… боюсь, что всё испорчу, если ты и я… в общем… ты и я…

– Потрахаемся? – подсказывает Слэйн, сдерживая хохот.

– Пожалуйста, не смейся, – скулю я. – Ты не представляешь, какой ужас творится в моей голове. Это выматывает. Это… просто больно.

– Не пробовала честно сказать о том, что тебе нужно, Энрика? – улыбаясь, спрашивает Слэйн и приближается ко мне.

– Это сложно. Я хочу помочь тебе, а секс… всё испортит. Всё. Наши отношения такие хрупкие. Они… они разобьются, станут сложнее, а я не хочу усложнять их. Я… Я приду в себя, – шёпотом отвечаю, стыдясь того, что прямо сейчас вижу, как Слэйн снимает халат и ложится на кровать, предоставляя мне своё тело. Он просит, чтобы я делала с ним всё, что творится в моей больной голове.

– Иди ко мне, Энрика. – Слэйн раскидывает руки в стороны, и ведь стоит сделать всего лишь шаг. Только один шаг, и получить своё поощрение.

– Это плохая идея. Прости. Не обращай на меня внимания. Я буду стоять под душем столько, сколько потребуется. – Ненавижу себя за эту слабость. Я ухожу. Бреду обратно в ванную, а всё зудит. Это так больно.

– Вот именно это плохая идея. Ты находишь себе проблемы на ровном месте…

– Слэйн, отвали, – огрызаюсь я.