Да, это я. Ты скучала? Скажи, что ты жить без меня не можешь. Давай.

Но я вижу огромную вину в её глазах, блестящих от подступивших слёз. Её тело трясётся. Вена на шее пульсирует, как у безумной наркоманки. Она словно под дозой. Я её наркотик. Чистый. Даже без примесей.

– Прости, – шепчет она. В громкой музыке невозможно услышать её голос, а я хочу этого. Я скучал по этим страдальческим ноткам.

Я молчу. Ничего не говорю ей. Это отличная тактика. Сколько уже всякой ерунды она придумала в своей голове. Женщины любят это делать. У них такая богатая фантазия, что мужчинам, вообще, напрягаться не надо. У них в голове целая компания, пишущая многочисленные сценарии и проживающая каждый из них. Они страдают, жалеют себя, возбуждаются, трахаются и умирают в своей голове, даже без нашей мужской помощи. Воображение – самое жестокое наказание для женщин. Оно может воскресить их, а может уничтожить.

И что же выберешь ты, Энрика?

Её толкают. Она охает. Её глаза становятся ещё больше. Обожаю её глаза. Они как у Бэмби. Такие влажные, глубокие и невинные, но в их глубине живёт плохая, дрянная и порочная дьяволица. Она не знает своего потенциала, зато его знаю я.

Энрика падает прямо мне на грудь. Её тонкие и прохладные пальцы цепляются за мою рубашку, и она сжимает её. На хрен пусть разорвёт, я буду только рад. Холод её рук прожигает меня насквозь. Мой позвоночник становится одним чёртовым шестом из стриптиз клуба. И ему очень хочется получить эту сладкую задницу и ноги, обёрнутые вокруг него, голую грудь и трение сосков о сталь. О о о, да, я стальной. Во всех местах. Только лишь от картинок, что могу сделать с ней, всплывающих в моей голове, схожу с ума. Меня разрывает на части.

– Слэйн, прости… я… нечаянно, – шепчет она, отталкиваясь от моей груди. Но я обхватываю её за талию, уберегая от очередного пьяного ублюдка. Она взвизгивает, когда я поворачиваюсь вместе с ней, и меня бьют по спине. Её глаза блестят от смеси страха и волнения. Я чувствую, как дрожит её хрупкое тело. Я бы мог её сломать. В прямом смысле слова. Разломать надвое. Мои пальцы до боли сжимают хрупкую талию, и она жмурится от этого, но молчит. Терпит. Она наказана самой собой. Разве это не чудо?

– Отпусти… пожалуйста, – просит она, и кончик языка пробегается по её пухлым губам. Я перевожу на них взгляд. Одного языка мне теперь очень мало. Я знаю потенциал этой девочки. Я его изучил.

Её ладони расслабляются на моей груди, и она скользит ими выше, обнимая меня и прижимаясь ко мне, словно я её защитник. Как мило.

– Прости меня, я не хотела причинить тебе боль. Прости, Слэйн. Я совсем не знала тебя настоящего, а когда узнала, то было уже слишком поздно. Я пойму, если ты захочешь отомстить мне. Ты имеешь право. Не знаю, как могу загладить свою вину перед тобой, перед людьми, которых ты потерял, перед всем миром, который разрушился внутри тебя, но я всегда буду рядом, если позовёшь. Я буду твоим другом, – быстро шепчет она. Чёрт, слишком сладко. Меня это бесит.

Я обхватываю её руками, вжимая в своё тело, и намеренно причиняю ей боль. Она пищит. Ещё сильнее. Хочу раздавить её руками. Разорвать. Дышать этим слабым ароматом печали, чувственности и похоти. Чёрт, я безумен.

– Слэйн, мне больно, – хрипит Энрика мне в ухо. Я слышу, как хрустят её кости, но она не отталкивает меня. Ничего не делает. Она моя рабыня и позволяет мне убить себя.

– Мне тоже, – выдыхаю ей на ухо и быстро отпускаю.

Я разворачиваюсь так же резко и внезапно, как и появился здесь. Улавливаю её полный боли взгляд и теряюсь в толпе.

Я иду мимо гостей клуба и выхожу на улицу. Забираю конверт из рук моего сотрудника и сажусь в машину. Бросаю конверт на сиденье и надавливаю на педаль газа. Хорошо. Плохо. Я слишком психую. Но в любом деле нужно терпение. Ещё немного, и я сделаю это.