На одной из крупных нижних ветвей была закреплена веревочная петля, под которой стоял пень. Все это было как раз рассчитано на скромный рост Кристины — так вот к чему готовилась Госпожа!

Кристина встала как вкопанная. Не потому что хотела этого или набралась смелости для осознанного протеста. Просто ее тело отказывалось подчиняться, приближаясь к верной гибели.

Госпожа, явно наслаждаясь произведенным эффектом, подтолкнула ее вперед. Кристина не удержала равновесие на неровной земле, упала.

— Чего разлеглась? Иди давай!

— Не надо. Ну пожалуйста.

Она все-таки не удержала слезы; Госпожу это радовало. Похоже, та апатия, в которую все чаще впадала Кристина, перестала ее развлекать, и она решила покончить со всем.

— Я здесь решаю, что надо, а что — нет! Иди!

Для убедительности она пнула Кристину ногой, призывая ускорить движение вперед. Подняться девочка не могла — при падении протез заело, и это мешало ей. Но чтобы успокоить Госпожу, она попыталась ползти вперед.

У нее получилось, вот только недостаточно быстро — на это указывал новый удар.

— Ускорься, тварь маленькая! Ты все равно ничего не изменишь, можешь тут сопли мне не пускать! Зачем тебе тянуть время?

На самом деле смысл был. Кристина все надеялась, что на шоссе появится другая машина и кто-нибудь остановит это варварство. Ведь это уже. не по закону даже! В двадцать первом веке ее могли просто убить, ни за что, как в Средневековье! И Госпожа точно не будет наказана. Она всегда сухой из воды выходит и гордится этим!

Госпожа то ли разгадала планы Кристины, то ли просто устала ждать. Она без труда подхватила худенькое тело девочки с земли и понесла к дереву. Кристина попыталась сопротивляться, но холод, страх и голод делали свое дело — вот почему ей вчера еды не давали! А машин на дороге все не было.

Петля из жесткой веревки захлестнула шею, царапая кожу. Она была подвешена так высоко, что Кристине пришлось замереть на цыпочках, чтобы не сорваться — а в ее случае это было очень и очень трудно, так трудно, что обычному человеку и не понять. Она вцепилась в веревку обеими руками, но снять ее с себя не могла. Ей пришлось замереть, она даже дышать боялась, чтобы не сорваться.

Она очень хотела жить, несмотря ни на что.

Госпожа сделала шаг назад, наслаждаясь творением рук своих. Тонкое тело девочки, практически подвешенное на веревке, явно казалось ей забавным. Она в любой момент могла выбить пень из-под ног у Кристины — и тогда все завершилось бы очень быстро. Судя по блеску в глазах, она хотела этого, уже не сомневалась даже, но пока сдерживала себя.

— Не надо, — пискнула Кристина. Говорить было еще сложнее, чем дышать. — Пожалуйста.

Ветер усиливался, хлестал ее по спине, угрожая в любой момент столкнуть вниз. Веса-то в ней осталось совсем немного.

— Что — не надо? Что — пожалуйста? — поинтересовалась Госпожа. — Ты совсем от рук отбилась в последнее время!

— Но я же. делаю все.

— И ты считаешь, что этого достаточно? Что раз ты такая хорошая и все делаешь, уже этим ты заслуживаешь жить? Зазналась вконец! Ты не чувствуешь должного почтения ко мне. Мне это надоело!

— Не надо. — только и могла повторить Кристина. Она не знала, что еще сказать, ей было слишком страшно, и мысли путались. В одном Госпожа была права: никогда еще девочка не ощущала настолько четко, что ее жизнь ей не принадлежит.

— Страшно тебе?

— Да.

— Если ты еще раз хотя бы пикнуть при посторонних попытаешься, эти свои сплетни начнешь распускать, жалости просить, мы с тобой снова приедем сюда. И домой ты уже не вернешься!

Она перерезала веревку, и Кристина, лишившись опоры, повалилась с пня, но дышать все же могла нормально.