- Я имею в виду, воспользоваться. Не думаю, что такое можно одолжить, - продолжает он.

Я слышу женский голос,

- Вы знаете, что ей нужно, тампоны или прокладки?

О, Боже мой. Этого не может быть.

- Гм...- я слышу, как он вздыхает, а затем говорит,- я не знаю, но я дам вам сто долларов, если мы завершим этот разговор, и вы дадите мне и то, и другое.

Это самое худшее, что могло произойти.

И тем не менее. Никакими словами невозможно передать моё унижение, когда сидя в инвалидной коляске, я получаю свой багаж в аэропорту Шарля де Голля, держа в руке пакет для воздушной болезни. Мир слишком яркий и шумный, слышен французский щебет через громкоговоритель. Спустя вечность Ансель всё же возвращается с нашим багажом и первое, что он спрашивает, не тошнит ли меня снова.

Я советую ему посадить меня на обратный рейс в Калифорнию.

Он смеется и говорит - нет. Надеюсь, это правда.

Усаживает меня на пассажирское сидение такси, запрыгнув следом и что-то бегло говорит водителю на французском. Отъехав от тротуара, мелькающий пейзаж за окном начинает вызывать головокружение.

Как только мы въезжаем в центр города, замечая возвышающиеся здания и вырисовывающиеся вдали извилистые и узкие дорожки, я уже без сил. Таксист, кажется, забыл, где у него педаль тормоза, лавируя на сумасшедшей скорости. Я поворачиваюсь в сторону Анселя, стараясь утихомирить свой желудок. Уверена, что есть миллион вещей, которыми я хочу насладиться из окна — город, архитектура, зелень, лучи солнца, которые я могу чувствовать - но я так устала и такая потная, и вообще едва в сознании.

- Он сидит за рулем такси или играет в видео игры? - бормочу я.

Ансель тихо посмеивается, уткнувшись в мои волосы, шепча:

- Ma beauté.[ фр. Моя красотка]

Наконец-то мир перестает дёргаться и крутиться, и меня подхватывают сильные руки, забирая из такси.

Ансель легко заносит меня в здание, а затем в маленький лифт. Он ждет, пока таксист не занесет все наши вещи. Я чувствую дыхание Анселя около виска, слышу, как шестерёнки лифта увозят нас всё выше и выше.

Я зарываюсь носом в его мягкую, теплую шею, он так замечательно пахнет. Это запах мужчины и имбирного эля, а также чувствуется крошечный запах отельного мыла.

И тут я вспоминаю, что от меня исходит то еще “амбре”.

- Извини,- шепчу я, стараюсь всё же отвернуться.

- Шшш,- выдыхает он в мои волосы.

Он изо всех сил пытается найти свои ключи в кармане, неся меня, и как только мы заходим внутрь, он опускает меня на ноги, и мое тело немедленно реагирует на минувшую поездку: я поворачиваюсь, падая на колени, и меня тошнит водой в подставку для зонтиков.

Серьёзно, неужели может быть ещё хуже.

Позади, я слышу, как Ансель тяжело отталкивается от двери, опускается вниз и прижимается лбом к моей спине между лопаток, сотрясаясь в тихом смехе.

- Боже ж ты мой,- стону я.- Это самый худший момент за всю историю существования человека. - Оказывается, моё унижение может быть безграничным.

- Бедная девочка,- говорит он, целуя мою спину. - Должно быть, тебе совсем плохо.

Я киваю, всё ещё держась за стойку, когда он приобнимает меня.

- Оставь,- говорит он, всё ещё усмехаясь. – Пошли, Мия. Да оставь ты ее. Я об этом позабочусь.

Когда он опускает меня на матрас, я едва реагирую на свет и его запах, который витает вокруг. Мне слишком плохо, чтобы рассматривать всё вокруг, но я делаю себе мысленную пометку, что должна всё тут осмотреть и похвалить его, когда больше не захочу умирать. Я добавляю эту задачу к списку текущих дел, где я также благодарю его, затем извиняюсь, потом сажусь в самолет и улетаю обратно в Калифорнию.

Он поглаживает меня по спине, а затем уходит, а я сразу проваливаюсь в крепкий, лихорадочный сон с поездкой по узким извилистым темным туннелям.