Ииии… вот и оно. Я провела с расстройством желудка несколько дней, а когда мне стало легче, Ансель свалил, хотя еще нет и восьми.

Передо мной - огромная квартира с кухней, плавно переходящая в гостиную и столовую. Всё кажется таким европейским. Совсем немного мебели - чёрный кожаный диван, два современный красных кресла без подлокотников, низкий журнальный столик. С другой стороны находится обеденный стол с четырьмя подходящими стульями. Стены обрамлены стильными фотографиями и красочными картинами. Для холостяцкой квартиры это очень даже впечатляюще.

Пространство свободное, но не очень большое, и такой же наклонный потолок, как и в спальне. Но вместо простой двери, дальняя стена - французские окна. Я подхожу к окну, и прикладываю руки к стеклу, смотря вниз. Вижу на улице Анселя, садящегося на чёрный блестящий мотоцикл. Он одевает шлем, заводит своего железного коня, срываясь с места. Даже с этой высоты Ансель выглядит до смешного горячо. Понаблюдав за ним пока он не скрывается в движении, я отворачиваюсь.

Дыхание перехватывает, и я закрываю глаза, немного успокаиваюсь. Это не из-за тошноты или голода, от которого у меня кружится голова. Это всё, потому что я здесь, не имею возможности пройти несколько кварталов и оказаться дома. Я не могу просто взять телефон и позвонить домой. Я не могу найти квартиру или работу в Бостоне, пока нахожусь в Париже.

Я не могу позвонить своим подругам.

Я нахожу свою сумку в комнате, и начинаю лихорадочно рыться в ней, чтобы найти свой телефон. К экрану приклеен стикер с запиской от Анселя. Он настроил мой его на свой международный тариф. Что фактически заставляет меня смеяться. Это немного успокаивает - потому что в моей голове бушуют мысли, заставляя сердце биться в панике: как я позвоню девочкам из Франции? И думаю, это свидетельствует о моих нелепых приоритетах. Кого заботит то, что я не говорю по-французски? Я замужем, мне придётся залезть в собственные сбережения, и мой незнакомец-муж, кажется, постоянно работает? Ну, по крайней мере - я не залетела с первых же минут знакомства.

Я брожу по квартире, когда звоню Харлоу через тысячу миль. На кухне я вижу, что Ансель оставил мне завтрак: свежий багет, масло, джем и фрукты. Кофеварка находится на плите. Он святой, и заслуживает благодарность за эти несколько дней. Может, предложить регулярный оральный секс и пиво? Он извинился за свою работу, когда я должна была просить прощения за то, что он убрал мою рвоту, и что ему пришлось купить мне тампоны.

Мои воспоминания настолько ужасающие, что я ,наверное, никогда не смогу позволить ему взглянуть на себя обнаженную.

Телефон звонит и звонит. Прикидываю себе в уме, раз здесь ранее утро, значит там где-то середина ночи. Наконец-то, Харлоу отвечает со стоном.

- Со мной произошла досадная история в истории досадных историй,- говорю я ей.

- Мия, у нас половина первого ночи.

- Ты хочешь или не хочешь услышать величайшее унижение в моей жизни?

Я слышу как она садится и откашливается.

- Что, ты поняла, что всё ещё замужем?

Я делаю паузу, чувствуя как с каждой секундой, паника овладевает мной всё больше.

- Это ещё хуже.

- Ты полетела в Париж на всё лето, чтобы быть секс-игрушкой этого парня?

Я смеюсь. Если бы только.

- Да, этот маразм мы тоже обсудим, но сначала я хочу тебе рассказать о поездке сюда. Это было ужасно, поэтому я хочу, чтобы кто-то добавил в мой кофе наркоты, чтобы я смогла забыть весь этот кошмар.

- Можно просто добавить джин,- язвительно добавляет она, и я смеюсь, пока не начинает тошнить.

- У меня начались месячные на борту самолета,- шепчу я.

- О, нет,- говорит она с сарказмом.