Мы были едины во мнении относительно нашей основной задачи — ликвидировать или уменьшить задолженность королевства, при этом избегая как несусветных налогов с населения, так и сокращения бюджетных расходов до такого уровня, при котором станет невозможна необходимая административная деятельность. Как я уже сказал, на этот счет у нас было единое мнение… по крайней мере в словесном выражении. Но как только между Банни и Гримблом начинались расхождения по всяким частностям, эти двое являлись ко мне, чтобы я присоединил свой голос к кому-нибудь из них или сам принял решение, и вот тут, в подкрепление своих слов, они неизменно начинали одну за другой вытаскивать эти загадочные таблицы, сплошь покрытые одними цифрами, и выжидательно глядели, пока я их просматривал, будто чья-то правота делалась от этого совершенно очевидной.

Для тех из вас, кто никогда в такую ситуацию не попадал, я кое-что поясню. Когда я говорю, что не умею читать цифры, это не значит, что я не разбираю, что написано. Я прекрасно знаю, как выглядит двойка, что она означает и чем она отличается, к примеру, от восьмерки. Проблема для меня была в том, чтобы понять, как одна цифра связана с другой. Представьте себе, если бы это были не цифры, а слова, то Банни с Гримблом смотрели бы на исписанную страницу и видели предложения и абзацы со всеми тонкостями и скрытыми намеками, а я при взгляде на ту же страницу увидел бы только множество отдельных, никак между собой не связанных слов. Было чрезвычайно неприятно, когда они протягивали мне пару страниц, читавшихся для них, как детективный роман, и спрашивали у меня, кто же, по моему мнению, там убийца.

Я знал, что они уже поняли, насколько я безграмотен по части цифр, но все равно мне ужасно надоело отвечать на разные лады «Ребята, я не знаю», и в попытке сохранить остатки самоуважения я стал вместо этого говорить: «Давайте я все это посмотрю и потом вам отдам». К сожалению, в результате на моем столе постоянно оказывалась очередная порция загадочных таблиц, в которых я чувствовал себя обязанным хотя бы попробовать разобраться.

Именно этим я и был занят, когда раздался стук в дверь. Состояние мое в тот момент можно коротко описать такими выражениями, как «некомпетентность», «неверие в собственные силы» и «отчаянное желание как-нибудь отвлечься».

— Да? — с готовностью произнес я, втайне надеясь, что мне сообщат о каком-нибудь землетрясении, или о наступлении вражеской армии, или еще о какойнибудь катастрофе, требующей моего немедленного вмешательства. — Кто там?

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Маша.

— Я смотрю, ты занят, шеф? — спросила она, выказывая свое всегдашнее почтение к наставнику. — А к тебе тут пришли.

— Ничего страшного, бумаги подождут, — ответил я, торопливо складывая страшные таблицы в стопочку и отодвигая их на обычное место в угол стола. — А кто пришел?

— Это Луанна. Помнишь, та крошка, из-за которой нас всех чуть не поубивали на Лимбо.

Оглядываясь назад, я понимаю, что Маша не только выражала свое неодобрение, но и пыталась предостеречь меня, но тогда я совершенно не обратил на это внимания.

— Луанна? — произнес я, озаряясь улыбкой. — Конечно, веди ее сюда. Нет, лучше скажи ей, пусть войдет.

— Не беспокойся! — презрительно фыркнула Маша. — Я и не думала встревать в ваш тет-а-тет.

И снова ее слова прошли мимо моего сознания. Я был слишком поглощен беглым осмотром комнаты — можно ли тут принимать гостей? Комната, разумеется, была в полном порядке — по крайней мере горничные в поссилтумском дворце работали отлично.