Но последуем желанию г. Ростиславича, отбросим всех этих немцев, которые совсем перепортили первый период нашей истории, и посмотрим на исторические подвиги Ломоносова, полюбуемся ими. Ломоносов признавал варяжскую Русь племенем славянским, обитавшим на южных берегах Балтийского моря: великая заслуга с его стороны в глазах г. Ростиславича! Но почему Ломоносов думал так, а не иначе, каким путем дошел он до этого убеждения? – Не по чему другому, как потому, что неславянское происхождение варягов-руси было бы предосудительно славе россов. Миллер, по внешней необходимости попытавшийся было на сближение с мыслию Ломоносова, стал подкреплять ее учеными доводами, о которых Ломоносов и не подумал (стр. XXI), но все-таки в племени роксоланов думал видеть скандинавов. Желая оправдать и очистить память Ломоносова от незнания и неучености в истории и доказать, что Ломоносов был и великий историк, только оклеветанный Шлецером, г. Савельев-Ростиславич делает длинную выписку из вступления к его «Древней российской истории». Мы думали и бог знает что увидеть в этой выписке, которою г. Савельев-Ростиславич грозился убить наповал всех шлецериан и неславянофилов; а вместо того что же увидели мы в этих строках Ломоносова, по мнению его апологиста, исполненных такой удивительной мыслительности, до которой немцам никогда не удавалось доходить? что нашли мы в этом историческом profession de foi[3 - исповедании веры (фр.). – Ред.] Ломоносова? – Ничего, кроме надутого реторического пустословия и суесловия о древней славе россов и об удивительном сходстве русской истории с римскою… Вот маленький отрывок для образчика исторических воззрений Ломоносова: «Посему всяк, кто увидит в российских преданиях – равные дела и героев греческим и римским подобные, унижать нас пред оными причины иметь не будет; но только вину полагать должен на бывший наш недостаток в искусстве, каковым греческие и латинские писатели своих героев в полной славе предали вечности…»[21 - Цитата из вступления к «Древней российской истории» (см.: Ломоносов, т. 6, с. 170).] Мы не намерены издеваться над этими простодушными словами великого человека, жившего в том веке, когда идея и значение истории едва только предчувствовались немногими светлыми умами, отличавшимися философическим направлением. Ломоносов был ум положительный и практический, чуждый всякого умозрительного направления, да и история была совсем не его предмет. Немецкие ученые, с которыми он так опрометчиво, так запальчиво и так неосновательно вступил в историческую полемику, стояли в отношении к истории как науке неизмеримо выше его, потому что они глубоко чувствовали и сознавали необходимость строгой и холодной критики, чтоб очистить историю от басни. Короче: мы не видим уголовного преступления со стороны Ломоносова, что он взялся явно не за свое дело. Но как же не грех г. Ростиславичу видеть в словах Ломоносова что-нибудь другое, кроме пустой реторики? Как! в наше время, не шутя, всю разницу между историею древних греков и римлян и между историею России видеть только в «нашем недостатке искусства, каковым греческие и латинские писатели своих героев в полной славе предали вечности»? Да это-то только и составляет все! Потому-то и нет ничего общего между древнею Грециею, древним Римом и Россиею времен елизаветинских, что у нас не было ни науки, ни искусства! Ведь между греческими и римскими героями и между греческими и латинскими писателями есть кровная, живая связь: явление одних необходимо условливало явление других, и Омир, Исиод, Эсхил, Софокл, Эврипид, Пиндар, Геродот, Фукидид, Ксенофонт, Сократ, Платон, Аристотель, Демосфен, Аристофан, Пракситель, Фидиас, Апеллес, Тит Ливий, Гораций, Виргилий, Овидий, Тацит и другие были такими же точно героями и историческими лицами, как Ахилл, Агамемнон, Гектор, Кодр, Ликург, Солон, Мильтнад, Перикл, Алкивиад, Александр Македонский и все герои Рима, от консула Брута до Юлия Цезаря и последнего римлянина, соименника первому консулу.