Поскольку праздновали свой ДР больше половины ребят, к одиннадцатому все уже знали, когда и у кого будет вечеринка. По размаху и резонансу эти праздники вполне могли бы сравниться с балами пушкинской поры. За несколько дней, а то и недель до «пати» они становились основной темой разговоров, интернет-переписки и эсэмэсок. Сначала обсуждали, кого позвали, а кого нет, кто с кем пойдет, а кто вообще не пойдет, раз там будет такой-то или такая-то, или наоборот — кого-то не будет, мучительно решали, в чем пойти и что дарить. А затем, уже после вечеринки, еще дольше судачили, кто как был одет, как себя вел, кто напился, кто с кем танцевал и с кем целовался — может ли быть тема интереснее?

Санька Сазонов был от этого праздника жизни всегда в стороне. Собственный ДР он вообще никогда не отмечал, у матери не было на это денег, да и объемы квартирки не позволяли собирать у себя большие компании. А к другим его приглашали редко. Может быть, одноклассники не считали его достаточно веселым и интересным, может быть — и даже скорее всего, — сказывалось социальное неравенство. Каждый год Санек бывал в лучшем случае на трех днях рождения: у Артема Белопольского (январь), иногда у Кирилла Григорьева (апрель) и по привычке у Тани Усольцевой (ноябрь). К Тане его много лет назад впервые пригласила ее мама. Невзрачная Таня, коренастая и малорослая, тогда только появилась в их классе. Приняли ее неласково, и ее мать очень заботилась, чтобы дочь поскорее обросла приятелями. Дружить с Танькой они не стали, но Усольцева, словно по инерции, продолжала приглашать Санька к себе каждый год. Из мальчиков — только его, Лешу Лаврикова и Льва Залмоксиса. Лева свой ДР тоже не праздновал, он у него приходился на июль.

А вот у Лили Варламовой день рождения был двадцать пятого сентября — первый в учебном году, «открытие сезона», так сказать. Санька знал, что она будет праздновать в субботу. Будут там, конечно, и Коза, и Ирка Погосян с Машкой Сухановой, и Темыч, и Гравитейшен — он давно к Лилке клеится. «Мне-то какое до этого дело», — гордо думал Санек, но в глубине души ему отчаянно хотелось попасть к Лилке — ну прямо как Золушке на бал. Но будущая именинница не спешила с приглашением, хотя и обсуждала при нем и даже с ним на переменках, и в Интернете предстоящее торжество. Ей хотелось выехать за город на пикник, но сентябрь — месяц коварный, может подвести погода. Так что придется собираться дома. А как лучше: устроить застолье или обойтись шведским столом? Родители спрашивают, какое спиртное покупать, сама Лила остановилась бы на шампанском, но ведь его не все любят…

Признаться, Сашка уже загрустил по этому поводу. Решил, что, видимо, ничего он не значит для Лилы — раз она так себя ведет, следовательно, относится к нему как к пустому месту. Но за три дня до заветной субботы Лила с Козой подошли к нему на переменке парочкой, когда он, особо и не таясь, передирал на подоконнике в коридоре домашнее задание по алгебре из тетради Белопольского. Лила, как всегда, крутила непослушную прядку, выбивающуюся из-под массивного гребня на затылке.

— Саш, ты что в субботу делаешь?

Сердце так и прыгнуло.

— Да ничего особенного… Так, думал типа в футбол с ребятами погонять.

— Слушай, а приходи ко мне на день варенья.

— А во сколько? — спросил он как можно равнодушнее, да еще и лицо сделал озабоченное — вроде как вычислял в уме, успеет ли, или его отвлекут другие, куда более важные дела.

— К пяти часам. Ты ведь знаешь мой дом и подъезд? Девятый этаж, квартира триста семнадцать. Наберешь на домофоне номер квартиры, потом вызов…

— Можешь, кстати, вместе с Белополькой прийти, — вмешалась Коза.

Санек был так огорошен предложением, которое все-таки состоялось, что взял да и спросил:

— А что тебе подарить?

Лила вдруг смутилась:

— Да ничего не надо…

— Но как же так? Ничего — нельзя, — возразил он, торопливо вспоминая, сколько денег осталось дома в заначке.