– Вы сказали, что пытались с ней поговорить после смерти ее сестры?

– Пытался несколько раз. Она включала бесноватую, и я в конце концов отступился.

– Про пожары у Бакшаевых вы знаете?

– Знаю про августовский. Он случился после того, как приходила Вера, причем я не сразу осознал, что это одна и та же ночь. Когда за мной прибежали, я спал, и проснувшись, решил, что прошло уже несколько дней. У меня в голове помутилось.

– А старый пожар?

– Я только слышал о нем. Подробностей не знаю. Вам лучше спросить у тех, кто давно здесь живет.

Макар кивнул и в задумчивости пошел к дому. Красильщиков окликнул его:

– Вы меня извините, я ваш будильник отключил, когда он пиликал. Слышу – играет, а где, не пойму. Постучался, вошел, а вы спите. Я пытался вас разбудить, но не смог.

«Трогательно», – без всякого умиления подумал Илюшин и опустил три чешуйчатых почки в чашку с заваркой.

Глава 3

Бабкин подхватил жену на руки и потащил в комнату, забыв об усталости.

– Что у вас там, в Камышовке? – спросила за ужином Маша. – Может, расскажешь?

– Скука смертная, – отмахнулся Сергей, твердо решив не пугать ее историей с покушением. – Даже говорить не хочу.

Обещанную Макаром «Лисью тропу» он не нашел на книжной полке и, подумав, осознал, что и искать не хочет. Вместо этого Бабкин озадачил жену вопросом, какие художники ей нравятся. Вынужден был долго рассматривать вместе с воодушевившейся Машей альбом репродукций Эгона Шиле, вызвавший в нем те же чувства, в которые ввергает неподготовленного человека посещение мясного цеха, – ужас и мучительное раскаяние в своем любопытстве. Затем пытался заглушить впечатление от Шиле импрессионистами, однако был пойман, усовещен и подвергнут знакомству с Гойей. Маша, окрыленная его интересом, заодно прочла красноречивую лекцию о «Снах разума». К концу ее рассказа Бабкин молился лишь о том, чтобы случайно не брякнуть имя еще какого-нибудь живописца.

Выбравшись из плена искусства, он на нетвердых ногах ушел в кухню и сел писать план на завтрашний день.

Здесь ему повезло. Дом был старый, квартиранты менялись редко, и жильцы заинтересованно присматривались к новым людям. Сергею указали на гигантский термитник в соседнем квартале, забитый офисами.

– Где-то там она работала, – прошамкал старичок-сосед. – В судках еду таскала домой. Воняла тушеной капустой на весь подъезд!

Бабкин направился к высотке.

Термитник обслуживали пять заведений общественного питания. В третьей по счету столовой, носившей название «Березка» и обклеенной фотообоями, простодушно иллюстрирующими название, в ответ на его расспросы женщина на раздаче повернулась всем корпусом и крикнула басом в глубину кафельного рая с запахом котлет:

– Светка! Пронина! Тут до тебя мушшчина пришел!

Вышла широкоплечая Света в грязно-белой косынке.

– Здравствуйте, – сказал Сергей. – Я насчет Бакшаевой…

– Убили нашу Верку? – резко перебила женщина.

– Нет, – сказал Бабкин, внимательно глядя на нее. – Вернее, мы не знаем. Вот, ищем.

– Кать, я на пять минут, – бросила она.