— Господи ты Боже! — выдохнул я. Ноги у меня разом ослабли, захотелось сесть, но я подумал, что если сейчас сяду, то встать уже не смогу. — Это еще что такое?

На телах не было ран или увечий, кроме следов звериных зубов и птичьих клювов. Мертвецы выглядели истощенными до предела — кожа да кости, ребра торчат так, что едва не прорывают посиневшую тонкую кожу. Яснее ясного, что несчастные просто замерзли. И кто-то забрал с покойников одежду. Или же их намеренно выгнали на мороз голыми? Похоже, ответ на эту страшную загадку следует искать впереди, на ферме.

Вблизи хутор выглядел необитаемым и давно заброшенным — забор покосился, крыша избы завалилась набок, в соломенной кровле зияли огромные дыры. Окна были заколочены досками.

— Аей, — сказала шепотом Уитанни, показав на дом. — Уитанни фарр тира драннак ваиррр.

— Люди? В доме есть люди? — Признаться, я ожидал услышать что-то подобное. — Отлично, сейчас познакомимся с ними.

Дверь избы, низкая и сколоченная из неструганных досок, была заперта изнутри. Я несколько раз ударил в нее посохом, но внутри было тихо. Если бы не слова Уитанни, я бы усомнился, что в избе кто-то прячется. Но гаттьена не могла ошибаться.

Видимо, моя настойчивость возымела эффект. Я услышал тихие осторожные шаги за дверью, а потом испуганный женский голос спросил, кто стучит.

— Откройте, — сказал я. — Я знахарь, иду в Роэн-Блайн. Не бойтесь, я не причиню вам никакого вреда.

— Знахарь? — Я услышал громкий вздох. — Двенадцать Вечных, вы знахарь?

— Да, именно так. Откройте же!

Внутри началась какая-то возня, дверь дрогнула, послышался стук — видимо, сидельцы приперли дверь изнутри чем-то тяжелым. Потом дверь открылась, и я увидел грязную, закутанную в невообразимое тряпье женщину с больным исхудавшим лицом и расширенными, окруженными темными кругами глазами.

— Господин знахарь! — Женщина всплеснула руками, лицо ее задергалось, на глазах заблестели слезы. — Боги, да вас сама судьба нам послала. Входите же!

Мы с Уитанни вошли в зловонный полумрак, который едва рассеивал свет костра в очаге посреди дома. Вокруг костра сидело пять человек, одетые в лохмотья — мужчина, две женщины и два ребенка, мальчик и девочка. Увидев меня, они встали и начали униженно кланяться.

Разглядывая их, я заметил еще одного обитателя странного дома — он лежал за костром на досках, покрытых соломой. Проникшая в избу следом за мной и Уитанни волна холодного воздуха достигла лежащего, и он начал надрывно кашлять. Видимо, этот человек был болен.

— Кто вы? — спросил я, понимая, что сейчас услышу что-нибудь нехорошее.

— Мы из Ланли, господин знахарь, — ответила та самая женщина, что пустила нас в дом. — Деревня есть такая… была.

— Была?

Женщина не ответила. Прочие тоже молчали, старались не глядеть мне в глаза.

— Послушайте, — сказал я, — я нашел на дороге несколько мертвецов. Они лежат там, выше по склону. Их раздели и бросили умирать на морозе. Там есть даже младенец. Может, объясните мне, что за хрень тут творится?

— Господин, господин! — Старший из мужчин, мрачно сверкнув глазами, шагнул ко мне. — Клянусь, мы не виноваты в том, что они умерли. А одежду мы забрали, признаю, но уже потом, когда бедняги умерли. Им она не нужна, а нам надо выжить.

— Что с вами случилось?

— Я бы не хотел об этом говорить, господин знахарь, — совсем уж недружелюбно ответил мужчина. — Ни к чему вам, господам хорошим, знать о наших простецких горестях.

— Жаль, что вы не хотите рассказать мне правду, — я шагнул к лежавшему на соломе человеку, присел, коснулся его лба.