— Ты поступил верно, Джарли, — ответил я. — Собаке собачья смерть.

— Ты и впрямь так бескорыстен, мой друг? — внезапно спросил герцог. — Что-то ты очень уж благороден для простого лекаря.

— Я всего лишь хочу поступать по совести. Иногда это нелегко.

— Я пытаюсь понять твои мотивы, — сказал Джарли, уперевшись руками в край стола. — Ты для меня загадка, Кириэль. Я видел, как ты старался помочь раненным в лазарете Роэн-Блайн. Ты необычен и непостижим. Всегда один, лишь эта кошкобаба твоя спутница, ха! Ты, как самый распоследний самоубийца, пошел в Вальфенхейм. Отправился прямо в глотку зверю, под орденские мечи, истинным чудом унес оттуда свою задницу — тебе повезло, демоны меня порви, сказочно повезло. Но твоя доверчивость — это что-то! — Герцог посмотрел на меня чуть ли не с ужасом. — Ты или святой, или кретин. Неужели ты впрямь был уверен, что вальгардцы отдадут тебе пленников и не прикончат тебя самого? Что за гребаная наивность!

— Иногда следует поступать вопреки логике, мой друг. Только так можно победить.

— Не верю. Ни одному слову твоему не верю. Нельзя поступать безрассудно, а ты делаешь это сплошь и рядом. Ты или великий пророк, знающий наперед свою судьбу и судьбы этого мира, или опасный безумец. И я связался с тобой, Кириэль. Это… это… — Джарли замялся в поисках подходящего слова. — Это непонятно.

— Хочешь знать мои мотивы? Хорошо. Задай сам себе вопрос, Джарли — пошел бы ты на неминуемую смерть, чтобы спасти своего отца?

— Спасти моего… отца?

— Именно так, Джарли. Просто спасти.

— Мой отец… был добр ко мне, — ответил Джарли, покачиваясь на каблуках. — Он сделал моей матери брюхо, но, когда я родился, не бросил меня. Да, я бастард, но я знал отцовскую заботу. Пошел бы я на смерть, чтобы спасти его? Может быть, да. А может, и нет. Не знаю, клянусь Дреблом.

— Пошел бы. Будь уверен.

— Нет, ты чего-то мне не договариваешь, — с пьяной усмешкой заявил герцог. — Чего-то… важного. Что даст тебе освобождение этого де Клерка, будь он хоть пятьдесят раз твоим отцом? Власть, могущество, тайные знания, особое покровительство Сестер Ши? Что именно?

— Ничего. Я принял решение, Джарли, Когда все закончится, я… — тут я осекся. Нельзя говорить этому человеку, что я останусь в Элодриане. Джарли не объяснить, что причина моего решения — Уитанни. Он не поймет, что в основе всего лежит всего лишь любовь. И истолкует все по-своему. Не поверит мне. Решит, что я выбрал этот мир потому, что хочу власти в нем, а значит, так или иначе посягну на его власть. — Я покину ваш мир. Отправлюсь в дальний путь, в который не позову тебя.

— О, да ты благой дух! — Герцог пьяно засмеялся, однако в его глазах не было веселья. — Я знал, что с тобой что-то не так. Но это… неважно. Важнее, что завтра ты будешь рядом со мной, ведь так?

— До самой победы, милорд герцог.

— Понимаю, — Джарли вновь наполнил кубки, один протянул мне. — За победу!

Я почти с отвращением влил в себя вино, задержал дыхание, перебарывая подкатившую к горлу кислоту.

— Выйду, подышу воздухом, — сказал я, взяв посох. — Перепить тебя мне все равно не удастся.

— Ага, — Джарли снова подставил кубок под струйку из бочонка.

Я нетвердой походкой прошел к двери (предательский аффи хорошенько так дал разом и по ногам, и по голове, чтоб его!), толкнул ее и вышел из душной чадной корчмы в свежую зимнюю ночь. Окрепший к ночи мороз тут же обжег мне лицо, но я был этому рад: больше всего я хотел побыстрее протрезветь.