— Да, — Валленхорст поднял взгляд на герцога, — все верно. Прошу вас…о быстрой смерти.

— Погодите, постойте! — Я встал между командором и Джарли. — Милорд, я могу исцелить этого человека.

— Исцелить злейшего врага? — Джарли вопросительно поднял бровь. — Что за нелепое милосердие?

— Сейчас этот человек пленник, и он ранен. Ему необходима помощь. Когда он выздоровеет, можете решать его судьбу, но сейчас убить его было бы бесчеловечно.

Я заметил, что по лицу Джарли пробежала тень. Это был плохой признак.

— Ллэйрдганатх, следуй за мной! — велел он и пустил лошадь шагом к деревьям. Я шел за ним, Уитанни следовала за мной. Наконец, герцог остановился — видимо, решил, что наш разговор никто не услышит.

— В первый и в последний раз говорю тебе, Кириэль, — сказал он, — не смей оспаривать мою волю при моих людях! Иначе я прикажу тебя убить.

— Ты же понимаешь, что я прав, — возразил я. — Нет славы в том, чтобы перерезать горло безоружному искалеченному старику.

— Он бывший командор Звездоносцев. Понимаешь, за кого просишь?

— Да, вполне.

— Дребл тебя побери, Кириэль! Твое счастье, что ты мне нравишься.

— Так ты сохранишь ему жизнь?

— Мне плевать на этого вальгардского пса. Нужен он тебе, возись с ним.

— Спасибо, Джарли.

— Я знаю, о чем вы говорили, — внезапно сказал Валленхорст, когда мы вернулись к фургону. Мне показалось, что его голос окреп, и даже в своем незавидном положении бывший гроссмейстер пытался принять горделивую осанку. — Ты, Ллэйрдганатх, хочешь, чтобы я жил, и я… благодарен тебе за сострадание. Но ты ошибаешься. Мой путь окончен, и я хочу умереть достойно. В моей жизни больше нет смысла. Дело, которому я служил всю свою жизнь, осквернено и предано.

— О чем ты говоришь?

— Звездоносцы. Мы были созданы наследниками Айтунга, чтобы истреблять ворожбу и колдовство, очищая от них Элодриан. Но теперь скверна, с которой боролся Орден, поразила его в самое сердце. На белоснежных знаменах Айтунга появились пятна, которые уже ничем не смыть… Я не могу пережить такого бесчестия и позора. Не проси за меня, Ллэйрдганатх, не надо. — Валленхорст закашлялся, посмотрел на герцога с мольбой, — А вы, милорд, окажите мне последнюю милость, даруйте мне быструю смерть.

— Вы враг, достойный уважения, командор, — сказал Джарли, учтиво кивнул гроссмейстеру и, отцепив с пояса кинжал-менгош, бросил в снег перед Валленхорстом. — Это все, что я могу для вас сделать. Обещаю, ваше тело не будет брошено без погребения. И да примут боги вашу душу!

— Благодарю вас… — Тут командор перевел взгляд на меня. — Ллэйрдганатх, останови Лёца. Пусть этот червь умрет в муках и отчаянии.

— Я постараюсь, командор.

Латники по знаку герцога выпустили Валленхорста, он тяжело осел в снег, охнул, и, дотянувшись до кинжала, трясущимися руками вытащил его из ножен. Я не мог наблюдать за тем, как измученный полумертвый старик станет резать себе вены. Повернулся и зашагал по снегу к эльфам, группой вставшим в сотне метров от фургона.

От всего виденного остался тяжелый гнетущий осадок. И еще слова Валленхорста о менестреле. Де Клерк болен. Он может умереть, если уже не умер. И тогда хэппи-энда не будет. Ни для меня, ни для Элодриана. И Вероника…

— Ллеу най прурр йин-краайн, — в голосе Уитанни были тревога и сочувствие. — Нуирр-а-мруарр-фьяррна.

— Именно так, милая моя, — ответил я. — Надо поспешить.

Глава четырнадцатая

Бессоница, конечно, штука скверная, но определенный позитив в ней заложен.