— Спокойно, Энди, спокойно, — проговорил Илья, когда Форсайт показался на крыльце.

Брикс скрипнул зубами. Но голос его прозвучал ровно и твердо:

— Вы поедете с нами. Эй, подведите коня хозяину!

Форсайт открывал и закрывал рот, как рыба на песке. Он растерянно оглядывался, и ковбой, подведя ему коня, старался не смотреть в его сторону.

— Хорошо, хорошо, — наконец, смог выговорить толстяк. — Конечно, конечно. Поедем.

Он тяжело забрался в седло, и конь просел под ним, и засеменил на месте. Кирилл подъехал сбоку, взялся за его повод и намотал себе на руку. Форсайт схватился за луку седла и повторил:

— Хорошо, поедем.

Илья пристроился с другого боку, а Энди поскакал сзади. Они промчались под высокой аркой, украшенной черепом бизона, и Форсайт оглянулся. Кирилл на миг посочувствовал ему. Толстяк не знал, увидит ли он снова свой дом? Вернется ли он в степи, пахнущие молодой травой и разогретой пылью? Будут ли люди, встречая его, жаться в стороны и снимать шляпы?

— Куда мы едем? — осторожно спросил Форсайт. — Нет, я понимаю, что вам запрещено со мной говорить. Но сенатор не предупредил меня, что понадобится мое присутствие. Я мог бы и сам…

— Заткнись, — крикнул сзади Брикс.

Толстяк съежился и покрепче ухватился за луку. В седле он болтался, как мешок с картошкой. Елозил, хлопал коленями по бокам коня, и то и дело терял стремя. Кирилл всерьез опасался, что Форсайт вывалится на повороте. «Как же такой наездник управлялся со скотиной? — подумал он. — Да он и ягненка не скрутит, где уж ему бычка повалить. Неужели ковбои могли подчиняться такому хозяину? Наверно, он просто слишком богат. Деньги работали за него».

Через час они остановились, чтобы дать лошадям передышку, и Форсайт застонал, сползая с коня.

— Джентльмены, я отвык от таких прогулок, — пожаловался он. — Долго нам еще? Вы оторвали меня от завтрака. Дайте хотя бы воды.

Илья кинул ему флягу, и Форсайт не смог ее поймать. Долго отряхивал песок, протирал горлышко платком, а когда стал пить, струи потекли по отвисшим щекам.

Они добрались до места, когда солнце уже стояло в зените.

— Вот здесь мы лежали, — сказал Брикс, показав на яму, окруженную клочками сухих стеблей. — Вот тут лежал Эд. Мы с ним о чем только не переговорили в ту ночь….

Я не давал ему заснуть. Все наши дела вспомнили. Всем девчонкам косточки перемыли, хорошо, что Мойра не слышала. Ведь у Эда на каждой ярмарке была подружка, и не одна. Как у тебя, Крис, небось в каждом порту кто-то есть?

Он наклонился и подобрал с земли пару потемневших гильз.

Кирилл тоже спешился и прошелся, разминая ноги. Илья оставался в седле, удерживая лошадь Форсайта.

— Ну что, начнем? — Энди Брикс достал револьвер. — Билли, отпусти его.

— Что такое? — пролепетал Форсайт, пытаясь поймать болтающийся повод. — Что вы себе позволяете…

Илья взмахнул плеткой и хлестнул кобылу Форсайта по крупу. Лошадь взбрыкнула и отскочила вперед. Форсайт чудом удержался в седле. Еще один взмах плетки — и кобыла затрусила вперед.

Брикс дал ей удалиться не дальше, чем на десяток шагов, и выстрелил.

Форсайт вскрикнул и зашатался в седле. Кобыла снова взбрыкнула, присела и тряхнула крупом, сбрасывая седока.

Они подошли к нему, и Брикс ногой перевернул Форсайта на спину.

— Теперь ты знаешь, каково это, когда пуля выбивает из седла, — сказал он. — Через пару часов ты будешь знать еще больше.