– Слушаю вас, – вяло подбодрил Тихонов.

– Вы заявляли о пропаже автомобиля?

– Нет.

– По каким причинам?

– Я был занят… на работе, – глядя чуть в сторону, ответил Тихонов.

За время разговора Сорокин присмотрелся к посетителю. По целому ряду нюансиков – подрагивающие руки, мешки под глазами, красные жилки в глазах и прочее – легко было установить причину занятости. В отпуск отправили не просто так, а до выяснения, перед этим хорошенько проработав за запашок, за полеты на бреющем, а потом подключилась эта лесопилка на дому.

«Пил, скорее всего», – имелась некоторая жалость к товарищу полковнику, попавшему, как кур в ощип, но дело есть дело.

– Боюсь, вы несерьезно относитесь к несообщению о факте пропажи личного транспорта. Во-первых, это не зонтик, не плащ, это источник повышенной опасности и транспортное средство. Если оно будет использовано в противоправных целях, отвечать будете вы.

– Хорошо, – вяло согласился полковник, с видом приговоренного к утоплению, которому все едино – камнем больше, камнем меньше привяжут ему на шею.

– Во-вторых, Евгений Петрович, должен напомнить вам, что сокрытие уголовного деяния есть преступление.

И снова вскинулась дурочка Мурочка, но даже под ее шляпкой, в глупой голове что-то все-таки щелкнуло. Что до хода мысли Тихонова, то Сорокин, опытный чтец по лицам, практически мог наблюдать его. Более того, ободрял: «Да-да, именно. Ко всем твоим болячкам могу обеспечить тебе волдырь сверху, да не один. Давай, полковник, рассказывай по-хорошему».

– Итак, вернемся ко дню пропажи вашего автомобиля. Евгений Петрович, чем вы занимались, вернувшись с сумками домой и не обнаружив ни супруги, ни машины?

– Я прибирался, готовил, – спокойно, без тени смущения ответил Тихонов, – надо было привести дом в порядок. В гости ожидался наш старый друг, проездом.

– Вы, такой заботливый супруг, неужели не беспокоились?

– О чем?

– О том, например, где ваша супруга? Все ли с ней в порядке? Ведь ни ее, ни машины… Вы знаете, что она плохой автолюбитель, вдруг что-то случилось с ней, со средством передвижения?

– А что же я должен был делать?

– Ну, может, вы звонили друзьям, подругам.

– В Москве у меня нет ни друзей, ни подруг, – заметила Тихонова, – и Евгений Петрович осведомлен об этом.

– Если бы что-то случилось, то мне бы сообщили, – добавил Тихонов.

«Хладнокровненько он…» – подивился Сорокин, и, увидев, как ерзает Мурочка, продолжил:

– Так где же вы были, гражданка Тихонова?

– Я отправилась в кино.

– Что смотрели?

– «Гибель “Титаника”».

– Где?

– В «Художественном».

– Билеты сохранились?

– Разумеется, нет.

– С кем вы были?

А вот и нужный результат, наконец. Она вспыхнула:

– Я была одна.

– Куда вы потом отправились, после кино?

– Я поехала к подруге.

– Вы же сказали, что у вас нет подруг в Москве.

– Я преувеличила.

– Когда домой вернулись?

– Я провела у нее ночь.

– Не беспокоясь о том, что подумает муж?

– Он ее терпеть не может, я не хотела его расстраивать.

– Удивительно, – чистосердечно признался Сорокин.