Пробежав на всю длину поводка, понюхав дерево и валяющиеся на земле яблоки, он вернулся на улицу.

Майор вытер мокрое от пота лицо, сказал:

— Ясное дело. Решил полакомиться райским плодом. Ну и Бурый!

Аргон тянул вперед, и Смолин дал ему волю. Из проулка попали на широкую, заасфальтированную, с трамвайными рельсами, тротуарами и знаками автобусных остановок улицу. Сейчас она безлюдна. Но кто знает, сколько по ней с двух часов ночи прошло людей и проехало машин. Десять человек могут затоптать след беглеца. Машина может умчать его туда, куда бессильна проникнуть любая розыскная собака.

Но Смолин старался не думать о преодолимых и непреодолимых трудностях. Зачем преждевременно тратить душевные силы и пугать себя? Не зная, какие они, эти трудности, нельзя ничего путного придумать. Опасность делает человека смелым, находчивым, быстросоображающим. Преграда, когда с ней сталкиваешься лицом к лицу, рождает желание преодолеть ее одним махом.

Улица оказалась длинной-предлинной. Аргон бежал по тротуару. Три раза останавливался перед огрызками яблок. Смолин удивленно качал головой. Смотрите, пожалуйста, как хладнокровно, бесстрашно, лакомясь яблоками, шел беглец. Ничего не боялся. Шагал у всех на виду.

— Куда ведет эта улица? Не к вокзалу? — обернувшись на ходу, спросил Смолин у майора.

— К центру. На Карпатскую площадь. Через нее можно попасть и на вокзал.

Позади, у истоков улицы блеснули фары машин и послышался тяжелый грохот. Колонна грузовиков быстро приближалась. Смолин остановился, пытаясь разглядеть машины. Он встревожился.

— Ты что, Саша?

— Что за машины, товарищ майор? Вы не видите?

— А чего на них смотреть? Я и так, не глядя, знаю. Каждый день в одно время гремят. Подметают и поливают город.

— Остановите! — вдруг закричал Смолин. Он бросился на дорогу, поднял руку. — Стой! Стой!!

Колонна «ЗИЛов»-водовозов, вооруженных толстенными железными щетками, остановилась перед пограничником. Зашипели воздушные тормоза. Из головной машины выглянул шофер.

— В чем дело, зеленая фуражка? Подъехать хочешь! Куда тебя надо подбросить? Если до Карпатской площади или вокзала, садись.

— Никуда не надо меня подбрасывать, — строго сказал Смолин. — И вам не надо ехать. Стойте на месте. Минут тридцать.

— Почему мы должны стоять? У нас график.

Подошел майор, приложил руку к фуражке.

— Надо постоять, товарищи. В интересах государственной безопасности. Мы идем по свежему следу опасного преступника, а ваши щеточки могут стереть и смыть то, что нужно нам. Понятно?

— Понятно, товарищ майор! Извиняюсь, что сразу недокумекал. Стоим как вкопанные! До вашего особого распоряжения. Счастливого поиска вам, товарищ майор.

— Через полчаса можете ехать своим маршрутом.

Смолин между тем уже шагал дальше. Вышел на круглую Карпатскую площадь. Аргон не покидал тротуара. Но, дойдя до перекрестка, беспомощно завизжал и начал метаться туда-сюда. Посредине улицы при свете прожектора работала ремонтная бригада. Рабочие заменяли старые рельсы новыми, перестилали шпалы, трамбовали щебеночный балласт, что-то сваривали, тащили по земле какие-то железные щиты, укладывали свежий, похожий на зернистую икру асфальт. Аргон нервничал, как всегда при потере следа, а Смолин стоял на краю тротуара и внимательно, спокойно изучал местность. Начальник райотдела стоял чуть поодаль и молчал. Смирился даже с тем, что в самый разгар поисков старшина вдруг достал свой «беломор» и задымил.

Смолин курил и размышлял про себя. Бурый прошел перекресток до того, как начала работать ремонтная бригада. И потому его следы пропали. Затоптаны. Развеяны. Выжжены огнем сварочных аппаратов.