Их голоса доносились с лестницы, он обожал слушать, как Нелл смеется. Он услышал голос птицы и голос Нелл, пытавшийся подражать этим звукам. Через несколько минут они вернулись, Нелл держалась за руку Стиви.

– Пап! Ты бы видел ее студию! Она держит мольберт в спальне! Там повсюду краски, и картины, и рисунки всех этих птиц, и, пап, на одной из них нарисована я! Как маленький крапивник!

– Класс! – сказал Джек, внимательно глядя на сияющее лицо дочери.

Его кольнуло, словно ножом, – слишком много она ждет от женщины, которую они едва знают.

– Это я ее вдохновила, – продолжала Нелл. – Я и мамочка.

– Правда? – спросил Джек.

Он поднял глаза, и его взгляд встретился со взглядом Стиви. За ее улыбкой он увидел печаль, которую заметил еще утром, когда она выглядела такой потерянной в этом слишком большом для нее халате. У него были далекие, почти забытые воспоминания, как Эмма читала одну из ее книг – о лебедях, кажется. Ей не нравилось, что Стиви писала о жестокости, существующей в мире птиц.

– Да, – ответила она.

– Ее мама тоже умерла, когда она была совсем маленькой, – сообщила Нелл.

– О! – произнес Джек и глотнул вина, потому что в момент лишился дара речи. Как могло случиться, что эта женщина и девочка могли так быстро столько рассказать друг другу? Сказала ли Стиви об этом Нелл наверху, прямо сейчас? И как она добилась, чтобы девочка при этом не заплакала? Обе – и Стиви, и Нелл, светились от радости, он не видел Нелл счастливее с тех пор… да он и сам не помнил, когда это было.

– Я сожалею, – сказал наконец Джек.

– С ней все было нормально, – сказала Нелл. – У нее тоже был прекрасный папа. Вроде тебя.

– Был, – подтвердила Стиви, кивая.

– Она собирается дать мне книгу про императорских пингвинов, – сказала Нелл. – Она сама ее написала! Там про ее отца и про нее, но, может, и о нас с тобой тоже!

– Класс! – повторил Джек второй раз за десять минут.

Они действительно успели много друг другу сказать во время этого путешествия наверх. Он посмотрел на Стиви и увидел ее фиалковые глаза, казавшиеся невероятно яркими в свете, льющемся из окна, открытого на запад. И снова вспомнил, что Эмма не одобряла ее книги.

Удивившись этому, он потянулся к своему бокалу.

Не имея собственных детей, Стиви не была уверена, что подать к обеду. У нее была любимая тетя Аида, сестра ее отца, которая вышла замуж за мужчину с маленьким сыном. Воспитывая Генри, Аида поняла для себя, что никогда не ошибешься, если подашь бифштекс, салат, картофельное пюре и шоколадный кекс на десерт. Надеясь на этот опыт, Стиви воспользовалась меню тети Аиды.

– Я люблю картофельное пюре, – сказала Нелл. – Папа, почему мы никогда не готовим его, только на День благодарения?

– Не знаю, – ответил Джек. – Думаю, потому, что мне казалось, ты любишь мороженый картофель фри.

– Как бифштекс? – спросила Стиви.

– Хороший, – сказала Нелл.

– Отличный, – подтвердил Джек.

Солнце садилось, разбрасывая золотые лучи по всей комнате. Стиви любила это время дня, и часто ее лучшие работы создавались в этот последний час светлого времени. То, что за обедом сегодня присутствовали друзья, было для нее необычным. Это было так давно…

Ей хотелось сделать что-то хорошее для семьи Эммы. Она уловила, что Джек выглядел захваченным врасплох, когда Нелл упомянула о картинах с крапивниками.