Юноша заметил, что недослэны заинтересованно посмотрели на него.

– Набрал дюжину этих штуковин, – со смехом пояснил он, – но теперь думаю, они мне ни к чему. Все сразу выбросить жаль, вот и приходится выбрасывать по одной, чтобы не было так жалко.

Ингрэхэм наклонился и поднял кристалл.

– Что это?

– Причина моей задержки…

Недослэн задумчиво посмотрел на Кросса и уже собрался было снять с кристалла защитный ободочек, предохраняющий владельца от воздействия гипноизлучения, но тут лифт внезапно остановился, и Ингрэхэм решительно засунул эту неизвестную ему вещицу себе в карман.

– Я сохраню это, – сказал он. – Корлисс, вам выходить первому.

Кросс, не колеблясь, вошел в широкий мраморный коридор. К нему подошла женщина в белом халате.

– Вас вызовут через несколько минут, мистер Корлисс. Пожалуйста, подождите здесь.

Она исчезла за дверью.

– Это дело с миссис Корлисс очень меня беспокоит, – сказал Ингрэхэм, обращаясь к своим товарищам. – Был бы я на месте Джоанны Хиллори, я сначала провел бы с этим типом процедуру обычных испытаний.

Прентис покачал головой.

– Неужели ты думаешь, что обычная процедура дала бы свои результаты? Ведь в уме‑то этому Кроссу не откажешь. Так не думаешь ли ты, что за те долгие годы, пока мы не добрались до его долины, он не нашел лучшего способа скрыть свои завитки, как только надеть парик, а?

– И все же я хотел бы попробовать прочность его волос! – настаивал Ингрэхэм.

Кросс рассмеялся.

– Пожалуйста! Я уверен, что вы убедитесь, что это мои подлинные волосы.

Конечно, это было так. Он нашел довольно простое и эффективное средство, способное распрямить его завитки‑антены. Правда, применение этого вещества требовало периодичности. От чрезмерно частого употребления этого химического соединения могло случиться непоправимое – сгорали корни завитков.

– Это по сути ничего не докажет, – вмешался в разговор Бредшоу. – Я согласен с Прентисом. О, а вот и доктор. Ну, как, док, все в порядке?

Палата была большая, серая, заполненная тихо работающими механизмами. Пациент не был виден, но внутри палаты был расположен продолговатый металлический ящик, что‑то вроде обтекаемого саркофага, один из концов которого был направлен к двери. Другой конец Кросс не мог видеть, но он догадывался, что из той дальней грани должна торчать человеческая голова.

К крышке ящика были прикреплены множество различных трубок и проводов. Рядом с головой женщины был расположен богатый набор хирургических инструментов.

С того места, где врач велел ему остановиться, Кросс мог видеть голову женщины на фоне аппаратуры Поргрэйва. Нет, не ее голову. Были видны только бинты, которыми она была вся обмотана. И в эту толщу бинтов шел толстый кабель из пульта управления.

Ее мозг был неэкранированным. Он еще не достиг стадии интеграции, но Кросс все же решил осторожно начать зондаж этого несчастного разума.

Обрывки мыслей шевелились в мозгу женщины:

«Борьба…оккупация…»

Слова эти легко объяснялись тем, что она была военным командиром, но этого было не вполне достаточно, чтобы полностью уловить смысл.

«Июнь… определенно июнь… сможем рассчитать до прихода зимы и тем самым уменьшить ненужные потери от мороза и неурядиц… значит, договорились… десятого июня…»

Он мог бы восстановить пробелы в ее сознании с помощью гипнотического внушения. Но это повлекло бы за собой вероятность его обнаружения аппаратурой Поргрэйва. Поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть.

Итак, 10 июня – дата нападения на Землю. Сейчас по земному календарю 4‑е апреля. Два месяца! Месяц на перелет на Землю, и месяц

– для чего???

Он снова сосредоточился.