Фридрих Незнанский. Слепая любовь
Пролог Звонок другу
— …Славка, так ты мне друг или как? — Саня, что-то я давно не слышал от тебя таких глупых вопросов… Откуда сомнения?.. Э-э-э! Постой, а ты часом не… Нет? Точно?.. Звонишь-то сейчас откуда? — Да из дома, успокойся. — А-а-а… Я уж подумал… Ну ладно, какие проблемы? — Если я к тебе приеду, примешь? — Ага, значит, все-таки я прав… Неладно, как говорит твой друг Отелло, в Датском королевстве? Турецкий раскатисто захохотал: — Вот за что тебя обожаю, Славка, так это за твое великое умение вовремя поддержать друга простой житейской мудростью. Так примешь? — А ты там себе уже налил? В гордом одиночестве, что ль? — Ирка с Нинкой в театре. А я отказался, тошно чего-то. — Понятно, Саня… Ну, давай, коли так. Только, ты уж извини, у меня по части выпивки однообразно: спиртяга на кедровых орешках. Есть кое-что и на полезных корешках. Но коньяков больше не потребляем. Будь! Турецкий услышал легкий стук в трубке — это, следовало понимать, Грязнов «чокнулся» с ним своим стаканом. И Александр Борисович ответил тем же. Выпил четверть стакана коньяку, сунул в рот дольку лимона, поморщился: сахарного песку в доме не оказалось, а идти за ним в магазин желания не было. В доме — две женщины, а сахару нет. Вот пусть сами и ходят. Славка — было слышно — чем-то вроде как хлюпнул. — Чем закусываешь? — ревниво спросил у Грязнова. — Да икорки тут подкинули… полведерка… Велел лососевой, а они, черти, кетовую… Вот заразы, думают, если тут сижу, так уж совсем… — Так нет же разницы! — Саня, это ты у себя, в Москве, так думаешь. А у нас даже медведи разбираются, чтоб ты знал. — О-о-о, Грязнов, да ты, гляжу, совсем забурел! Пора мне тебя обратно, в цивилизацию, возвращать… Так не прогонишь? — Если ты серьезно, так я дам команду встретить и доставить в самом лучшем виде. А действительно, чего б тебе, а? И Ирине с Нинкой дашь отпуск. Бабам он бывает иногда просто необходим, чтоб совсем без мужиков, да-да, Саня, ты слушай старого человека. — Скажешь тоже — бабы! Это Нинка-то? — А что? Сколько ей, шестнадцать? — Около того. — Ну, а я про что? Сидишь, поди, и от каждого стука в дверь вздрагиваешь: а вдруг жених? У них это сейчас быстро, Сань. Главное, чтоб слепыми не рождались, как те котята. — Грязнов довольно рассмеялся. — Типун тебе! — Короче, Саня, как решишь, давай телеграмму. — Так проще ж позвонить… — Не-е, дружок, пусть официальный документ от тебя поступит, а звонок — это очередной обман. Иринка придет домой, по шерстке тебя разок погладит, ты и растаешь, и все твои обещания останутся пустыми словами. А мне ж к торжественной встрече готовиться надо, кадры поднимать, обеспечивать пребывание, сам понимаешь, забота. Так что без документа — ни-ни! — Ты чего, какие кадры? — А как же? Ты ж наверняка и рыбки захочешь, и птички, и от свежего окорочка не откажешься, верно соображаю? — Охальник ты, Грязнов! И прожженный авантюрист! Куда друга-то своего лучшего затягиваешь? Вячеслав Иванович снова расхохотался: — Я — про кабанчика, а ты про кого, Саня? — И, поскольку Турецкий промолчал, добавил: — Да, вижу, совсем ты поплохел, друг мой, пора тебя всерьез лечить. Бери ноги в руки и вали сюда, тайга тебя враз подымет… — Да поднимать-то мне ничего не надо, — Турецкий хмыкнул. |
