Сандра Ди встала, не сказав больше ни слова, и пошла к двери. На пороге она обернулась.

– Кстати, это мы убили Мармеладку Кейтлин, – сказала она.

Ужас окатил Траффорда ледяной волной.

– Вы… убили?

– Да. Разве тебе не показалось немножко странным, что она умерла как раз перед тем, как кампания «Чудеса бывают!.» достигла своей кульминации – концерта, на котором ты хотел объявить, что твоя дочь спаслась не по воле провидения, а благодаря прививке? Не надо было выдавать мне свой план, Траффорд. Как только ты это сделал, я поняла, что она должна умереть. Я сообщила о том, что ты мне сказал, своему начальству, и они приказали нашим химикам заразить ваш район холерой. Мы убили Мармеладку Кейтлин, чтобы ты не превратил ее в орудие борьбы с Храмом. Так что видишь – ты сам виноват в ее смерти.

Хотя голова Траффорда кружилась, а перед глазами все плыло, в мозгу у него зрела последняя идея. Последний план.

– Я любил тебя, – сказал он.

– Я тебя об этом не просила, – ответила она.

– Но ты занималась со мной любовью.

– Это был секс.

– По-твоему, ты знаешь, что такое любовь?

– Полагаю, что да.

– А я думаю, что нет.

– Что ж, мы никогда не узнаем, кто прав, верно? Ты-то уж точно не узнаешь.

– Я хотел сказать тебе… Объяснить, что такое любовь… Я написал тебе письмо. На работе, утром того дня, когда меня арестовали. Мне кажется, я чуял, к чему все идет.

– Чуял? – с улыбкой спросила Сандра Ди. – А я думала, ты полагаешься только на разум.

– Файл с письмом называется «Ниврад».

– Ниврад?

– Да. Нивы радости.

Несмотря на всю холодность, которую Сандра Ди на себя напускала, в этот момент что-то в ее манере изменилось.

– Нивы радости? – переспросила она, и Траффорду показалось, что ее голос дрогнул – едва заметно, совсем чуть-чуть

– Да, – ответил он. – Нивы радости – это моя любовь.

На лицо Сандры Ди вернулась надменная улыбка: теперь ее броня была восстановлена и крепка, как прежде.

– Траффорд, Траффорд, – сказала она. – Вечный романтик!

И ушла.

Оставшись в одиночестве, Траффорд задумался. Откроет ли она файл? В конце концов, она ведь шпионка, а шпионы, как правило, любопытны. Кроме того, несмотря на ее слова, Траффорд знал, что она все-таки немного его любила – по-своему, по-нечеловечески. И он решил, что откроет. Он верил, что это произойдет, – а если она сядет за компьютер Траффорда в Изразе и откроет файл под названием «Ниврад», электронные письма отправятся по своим адресам. Те самые письма, в которых рассказано о теории Дарвина. Письма, с которых начнется цепная реакция.

В результате вдоль дороги от тюрьмы до лобного места выстроились тысячи разгневанных граждан – огромная толпа, остервенелая от ненависти к еретику-извращенцу, который получал удовольствие, отравляя детей, и верил, что его прадедушка был обезьяной.

На месте казни были уже распяты несколько членов секты – они висели на крестах, еще живые. Толпа швыряла в них камнями и грязью; одни преступники молили о пощаде, другие хранили молчание. Траффорд заметил, что Коннор Ньюбери молчит, и был удивлен: он не подозревал в нем такой стойкости характера.

Здесь же была и Чантория – обнаженная и в колодках, она с готовностью терпела брань и унижение.