Ханифа понимающе кивнула и выбежала из поезда, подгоняя своих товарищей:

– В пещеры, быстро, быстро!

Кондрат Филиппович же, не оборачиваясь, спросил Дашу:

– Так ты идешь?

– Иду… – вымолвила девушка, едва открывая рот.

Старик резко схватил ее за руку и потянул за собой.

«Пещерный» отряд покинул станцию.

Небольшой пятачок, освещенный фонарями поезда, остался позади. Мрак поглотил очертания предметов. Стали тише крики и ругань. Они звучали теперь приглушенно, издалека. На смену ровным, гладким плитам пришли сырые, острые камни.

Даша потеряла босоножки еще в поезде, и теперь ей оставалось лишь морщиться, наступая на острые выступы.

Остановиться она не смогла бы при всем желании: загадочный слепой обходчик, взявший в свои руки ее жизнь, вел Дашу дальше и дальше сквозь пучины беспросветного мрака. Как ухитрялся он находить дорогу в темноте? Этого понять Даша Кружевницына не могла. Она и не пыталась. Она просто послушно следовала за своим провожатым.

Наконец слепой старик, тащивший ее за руку все это время, остановился. Шаги других людей, раздававшиеся вокруг, тоже стихли.

– Привал? – раздался чей-то голос. Неестественно громко звучала тут человеческая речь.

– Да, передохнем тут, – отвечал Кондрат Филиппович. – А потом… Фух. Потом двинем в зал Нарта.

Каждое слово, словно передразнивая, повторяло эхо.

Кондрат Филиппович тяжело дышал. Марш-бросок через пещеры дался пожилому мужчине нелегко.

– Где мы? – спросила девушка.

Она нащупала ровную площадку. Пол оказался не просто холодным – ледяным. Даша застонала сквозь зубы.

«Так воспаление легких заработать недолго», – подумала она, ежась.

Ноги, сбитые в кровь, ужасно болели. Мороз пробирал до костей. Мрак, окружавший девушку, казался каким-то слишком темным. Неестественно темным. Даша прикусила язык, не дав ни слову жалобы сорваться с губ. Она понимала: остальным сейчас не легче.

– В Музыкальном зале.

– Але… Але… – повторили голоса на головой Даши. На короткий миг ей показалось, что это вовсе не эхо, а живые существа, ловящие звук человеческого голоса и повторяющие последние слоги.

Вот они, лохматые твари с большими ушами и когтистыми лапами. Они висят на потолке прямо над ними. Пасти их распахнуты и в них торчат кривые клыки. Сейчас они просто смеются над людьми, дразнят их. Но что захотят сделать пересмешники потом?

Даша насилу отогнала наваждение.

– Нет. Вообще. Это место. Где мы?

– Ты еще не поняла? – усмехнулась Ханифа из-за спины девушки. – Ты в пещерах, дорогуша. Мы теперь homo troglodytes. Иначе говоря, пещерники, хе-хе. Что, непривычно без света-то, во мраке? Привыкай. Это теперь твой дом.

– Мой дом, – повторила шепотом Даша.

– Ом… Ом… – пропели пересмешники у нее над головой.

Кондрат Филиппович не сильно ошибся в расчетах.

Первого человека в метро съели на следующий день.

На станции, откуда до этого долетали душераздирающие звуки: плач и ругань, проклятия и стенания голодающих, – наступила вдруг пугающая тишина.

– Замолчали? Значит, жуют, – коротко резюмировал слепой обходчик, – скоро и до нас доберутся. Пора принимать меры.

И меры были приняты.

* * *

Афанасий вжался в скалу.

Затаился.

Затих.

Окаменел.

Дыхание его сделалось едва заметным, сердце в груди не билось, а лишь слегка постукивало. Афанасий не сомневался: даже пройдя совсем рядом, враги не заметят его.