|
— Обойдем Центральный Рынок. Не хрен туда лишний раз соваться. Эта гребаная ментальная чертовщина… Не хватало еще сбрендить. — Ага, — поддержал рейдер с кнутом. — Я слыхал от Пегого, что там творится, так две ночи потом нормально спать не мог. Вроде, на станции призраки обитают, и все такое. — Не болтай! — одернул приятеля одноногий. — Еще не дай бог накличешь… * * * Боковой туннель оказался гораздо ýже того, по которому они ехали прежде. На стенах отсутствовали привычные толстые черные провода, а потолок нависал чуть ли не над самыми головами расположившихся на дрезине людей. Зато то здесь, то там виднелись многочисленные ниши и щели. Выглядевшие, надо сказать, весьма зловеще. Даньке все время казалось, что из этих самых дыр на него кто-то внимательно смотрит. Некто очень враждебный и чужой. Явно не человек. Не может быть у людей столь давящего взгляда. Удивительно, что больше никто этого не замечал. Работорговцы переговаривались между собой как ни в чем не бывало. Мальчишки, видимо, тоже ничего не чувствовали. Гарик вон даже носом клевать начал. Нашел время спать, дурень! Впрочем, расслабился не только он. Прикованный к Гарику шкет, совсем малой, лет пяти или шести, уже дрых, сопя в обе ноздри. Внезапно Даню накрыла темная волна. Глаза перестали видеть, горло будто стиснули железные руки. Он едва сдержался, чтобы не завопить от страха. Сердце бешено колотилось, норовя выпрыгнуть из груди. Что же это такое, в конце-то концов? Ух, вроде отпустило! Хотя мальчик чувствовал, что страх никуда не ушел, а только притаился, готовый в любую минуту снова выскочить из засады. Идущая впереди мотодрезина куда-то пропала. Видимо, снова повернула. Поскорее бы выбраться из этого жуткого туннеля. Ага, выбрались! Снова пошел обычный, со змеящимися черными проводами и ржавым мхом на стенах. По встревоженным репликам рейдеров мальчик понял: они приближаются к Советской. Которую неплохо бы тоже побыстрее проскочить, чтобы не нарваться на патрули Торговой Конфедерации, работорговцев не очень-то жалующие, хотя наверху и располагался крупнейший невольничий рынок, начинающий работу ближе к апрелю. Иначе можно огрести кучу неприятностей. Лучше не нарываться. Тихо, мирно разойтись, как в море корабли. Эту последнюю, не очень понятную фразу произнес все тот же «Сильвер». Может, в далеком прошлом он и впрямь был моряком и даже потерял ногу в одном из кровавых абордажных боев? Хотя какое море в Харькове? Одни только речки. — А-а-а!!! — вырвался из горла Даньки дикий крик. Снова нахлынуло это . И сопротивляться уже не было никакой мочи. — Ты чё вопишь, сучонок?! — тут же набросился на него рейдер с кнутом. Резкий удар больно обжег плечи, неожиданно приводя в чувство. В голове прояснилось. — Ублюдок малолетний, решил нас всех под пули подвести?! — орал рейдер, снова занося бич над Данькиной головой. Одноногий, с силой вырвав у напарника кнут, в сердцах разломал его о колено. — Просил же тебя не портить товар! — грозно надвинулся он на Даниного обидчика. — А если бы глаз, не дай бог, выбил или еще чего? — Да я… А чё он?.. Договорить работорговцы не успели: со стороны Советской донеслись звуки автоматной пальбы. Нервной, то приближающейся, то снова удаляющейся. — Что за?.. — всполошился «Сильвер». Ему никто не ответил, потому что стрельбу перекрыл другой звук. |
