Тело было обнаженным. От шеи до лобка тянулся аккуратно зашитый разрез, мошонка удалена, признаки разложения почти отсутствуют. Патрик полагал, это из-за гигроскопических кристаллов, на которых лежало тело. Кто-то, по-видимому, Стерлинг, постепенно их менял — одни были розоватые, другие бесцветные.

— Он прогревает их в духовке, выпаривая впитанную ими влагу, — пояснил Патрик, — от этого кристаллы меняют цвет. Стерлинг, должно быть, немало отстегнул за такую кучу. Видите — кругом лотки с содой, которая отлично адсорбирует запахи. В университетской анатомичке пахнет гораздо хуже. — Патрик указал на разрез. — У себя в лаборатории я сделаю полный осмотр, но и сейчас могу предположить, что Стерлинг удалил внутренности — пищеварительный тракт, печень, легкие, почки, мочевой пузырь. Вероятно, оставил сердце. Это мумия. Влажность в потайном отделении, очевидно, близка к нулю. Я проверю гигрометром.

Патрик говорил с Эйбом; Кармайн передал расследование сержанту, очень довольный, что это выглядело вполне логичным: Эйб производил обыск, Эйб обнаружил труп. У Кори не было ни малейших причин считать, что Эйба рассматривают как самого подходящего претендента на освобождающееся место Ларри Пизано. Кармайн надеялся, что найдется достойное дело и для Кори. День, когда соберется квалификационная комиссия, которая примет решение о повышении в чине одного из сержантов, неотвратимо приближался, и четыре человека — два детектива и их жены — будут исследовать работу комиссии под микроскопом. Чем ближе срок, тем больше забот возникало у Кармайна. Надо же было, чтоб Ланселот Стерлинг оказался таким пикантным случаем! Ну и как теперь уравновесить шансы Кори?

В секционном зале Кармайн застал Эйба в превосходном расположении духа: именно Эйб сумел раскрыть отвратительное преступление благодаря своему таланту отыскивать тайники. Никто другой не справился бы с этим делом лучше. Чем не повод для радости? Эйб не страдал ни чрезмерным честолюбием, ни эгоизмом, но гордость у него была — гордость за хорошо выполненную работу и за себя самого.

— В ларе обнаружился бумажник, — сказал Эйб Кармайну. — Согласно водительским правам, имя жертвы — Марк Шмидт. Права

выданы два года назад в Висконсине в день восемнадцатилетия владельца. Наличных нет, зато есть кредитная карта. Последняя операция датирована октябрем шестьдесят шестого — семь месяцев назад. Никаких фотографий и писем.

— Грудная и брюшная полости заполнены благовониями и пенорезиной, которая обычно идет на изготовление матрасов, — подключился Патрик. — Серьезная попытка мумификации способом, отличным от описанных Геродотом, — без использования щелока. Стерлинг перещеголял древних египтян — такие материалы и методы им и не снились. Марк, как видите, очень красив, волосы густые, прямо как у ММ, цвета почти абрикосового. Возможно, поэтому Стерлинг не стал удалять мозг — боялся повредить голову. Судя по всему, парень был совершенно здоров. Умер от асфиксии — вероятно, Стерлинг его усыпил наркотиком и надел на голову полиэтиленовый пакет. Удушение удавкой испортило бы внешность. Время первого анального контакта определить невозможно, поэтому не могу вам сказать, являлся ли парень гомосексуалистом по собственной склонности. Во всяком случае, за последний год анальных контактов было множество: десятисантиметровый остаток прямой кишки свидетельствует о некрофилии.

Вся радость Эйба вмиг растаяла, и сержант в ужасе уставился на Патси:

— Не может быть!

— К сожалению, это так, — мягко сказал Патси.

— Есть предположения, когда он умер? — совладав с собой, спросил Эйб.

— В данном случае кредитная карта дает более точный ответ, чем вскрытие: семь месяцев назад. — Патрик посмотрел на Кармайна: — Где Ланселот Стерлинг?

— Внизу, в камере.