Эстелла кивнула в знак согласия и уставилась на рюмку в руке.

Регина выглядела ужасно, и Кейт догадалась, что она страдает без обычной дозы.

— Регина, ты состоишь на учете как наркоманка? Если да, то я пришлю врача.

Регина некоторое время смотрела на нее пустым взглядом, а затем произнесла:

— Послушай меня, Берроуз. У того дома утром меня не было.

— Тогда как твой сын выбрался из квартиры и попал на другой конец города? Как он сумел забраться в полуразвалившееся здание, в котором уже не было настоящей лестницы? Его должны были переносить с этажа на этаж. Поэтому если не ты его переносила, Регина, тогда, кто? Теперь ты говоришь, что его постоянно тянуло на улицу…

Регина в отчаянии начала рвать на себе волосы:

— Я не знаю. Кто-то, должно быть, его забрал… Хрен его знает, кто!

Она заревела жалобно, как раненое животное, повторяя снова и снова:

— Я не знаю! Не знаю!

Неожиданно в сердце Кейт проснулась жалость.

— Вчера вечером ты приняла больше, чем обычно. Могла ли ты это сделать случайно, не отдавая себе в том отчета? Был ли у тебя кто-нибудь еще кроме парня, которого ты подобрала в пивной? Имел ли кто-нибудь еще ключ от твоей квартиры? Короче, придумай хоть какое-нибудь объяснение тому, что случилось!

Кейт посмотрела на испуганное лицо Регины. В глазах у той была мольба, все ее существо взывало к доверию. Ее руки с обкусанными ногтями тряслись, когда она пыталась закурить сигарету.

На какое-то мгновение Кейт поверила Регине, но только на мгновение. Инспектору часто приходилось иметь дело с непревзойденными лжецами, а то, что она слышала сейчас, даже и не походило на правду.

Кейт не могла понять, почему Регина не пытается изменить свои показания, сделать их правдоподобнее. Большинство допрашиваемых меняли показания по нескольку раз. Некоторые приходили с тщательно подготовленными историями и отступались от них только в том случае, если во время допроса выявлялся прокол. Но Регина продолжала повторять одно и то же: вечером ее ребята уснули в своих кроватках, и она понятия не имеет, как ее сыну удалось добраться до строительной площадки. Она находилась в отключке и не могла пройти через весь город, не говоря уже о том, чтобы нести на руках двухлетнего сына.

Кейт раздумывала, сумеет ли она допросить приятеля Регины. Скоро и самой Кейт понадобятся кофеин и никотин. Голова разламывалась, глаза болели, ей хотелось поскорее закончить допросы и добраться до дома. Однако Регина явно не желала понимать, насколько малоубедительны ее показания, а значит, отдохнуть удастся еще не скоро.

Патрик Келли с мрачным видом вошел в клуб. Часы на стене показывали всего час пополудни. Управляющий Томми Броутон сидел у стойки со стаканом бренди. В этот час все заведение имело жалкий вид. Да и ни один ночной клуб не работал при суровом свете дня.

Томми кивнул Патрику. На сером от бессонницы лице Броутона выделялись красные веки. Патрик прошел ко второй стойке в глубине зала и недоверчиво уставился на труп старого Микки Даггона.

Микки перед смертью жестоко избили. Такое изуродованное тело никого не удивило бы на месте крушения поезда, но здесь оно выглядело странно. Шея у мертвеца была свернута — очевидно, убийца обладал огромной физической силой.

Но почему?

Даггон ценил шутку, любил посмеяться. Твердый при необходимости, но в целом хороший человек. Его основным недостатком являлся природный талант все усложнять. Кроме того, выпив лишнего, он становился бестактным и задиристым.

— Черт побери, Пэт, он выглядит ужасно! — Голос Вилли Гэбни сорвался. — Как ты думаешь, он мертв?

Патрик вздохнул и процедил сквозь зубы:

— По-твоему, человек, которого так отделали, может встать и пойти? Ошибаешься.