Эшли Джейд. Слова
У каждого святого есть прошлое, а у каждого грешника – будущее. Оскар Уайльд
Пролог
Четыре года назад…
Феникс
– Иди сюда, мелкий говнюк. Мелким говнюком я перестал быть еще в седьмом классе. Не то чтобы отец об этом знал. Отмахнувшись от него, я спускаюсь на пять ступеней в маленький узкий коридор, ведущий в мою спальню. Я поворачиваю ручку двери, когда мне в спину прилетает стеклянная бутылка. Она пуста. Всегда, черт возьми, пуста. Потому что Вэнс Уокер ни за что бы не потратил понапрасну ни капли спиртного. Красная пелена затуманивает мое зрение, я оборачиваюсь и хватаю его за грязную рубашку. – Ты пьян. – А ты бесполезен. – Отец замахивается кулаком, но его координация нарушена, поэтому он промахивается и отступает. – Выродок. Гребаная ирония. – Все потому, что это ты меня породил. В сознании всплывают воспоминания о том времени, когда моя жизнь не напоминала крушение поезда. До алкоголя и наркотиков. До этого поганого трейлера в этом дерьмовом городе. До предательства. До насилия. До того, как она покинула нас. Я должен ненавидеть ее за это… но не могу. Она увидела возможность обрести свободу – шанс на жизнь, где сломанные ребра, разбитые носы и синяки не входили в повседневную программу, – и воспользовалась ею. Даже если это требовало оставить ее семилетнего сына на произвол судьбы. Я смотрю в мутные, остекленевшие голубые глаза отца – глаза, которые я унаследовал от него, – и задаюсь вопросом, как он позволил себе докатиться до такого. Когда то мой отец был легендой. Или, по крайней мере, находился в шаге от того, чтобы стать одной из них. Люди называли его следующим Джими Хендриксом . Черт, некоторые даже утверждали, что отец его превосходит. У Вэнса Уокера была великолепная жена, искренне любившая его, и сын, видевший в отце героя. Когда то у него было все. А потом он все потерял. Я отказываюсь совершать ту же ошибку.
Глава 1
Леннон
Я доедаю вторую тарелку хлопьев «Капитан Кранч», когда на кухню входит отец, похлопывая себя по карманам. – Ты не видела мои ключи? Я указываю на кухонный островок, где они лежат на самом видном месте. – Там. – Ах. – Подойдя к мраморной стойке, он хватает их. – Спасибо, Мартышка. Предполагается, что человек с его талантом мог бы придумать более подходящее прозвище для дочери, но, увы, ко мне привязалось это. По словам отца, будучи младенцем, я напоминала обезьянку – большие уши и все такое. У меня мгновенно сжимается сердце, и я откладываю ложку. К сожалению, для него это единственное счастливое воспоминание, связанное с моим рождением, учитывая, что моя мама – его родственная душа – умерла спустя несколько минут. – А не знаешь, где мой… – Там, – говорю я ему, указывая на блокнот, который отец положил на стойку рядом с холодильником. На его лице заметно облегчение. – Спасибо. У меня сегодня встреча с Black Lung. Его слова привлекают мое внимание. – Black Lung? – Я подавляю рвущийся из горла смешок, поскольку отец определенно не подходит на роль фаната этой группы. – Разве ты немного… Ну, ты понимаешь. Он поправляет сползающие на нос очки в толстой оправе. – Немного что? Я не Вилли Вонка , поэтому стараюсь не приукрашивать. |
