— Коли у тебя есть чего — так покажь! — прервал его Никола. — Не то мы сейчас отсюда в лавку турка Исмаила пойдем.

— К Исмаилу?! — встрепенулся, аж подскочил, Юсуф. — Да пусть у меня выпаду г последние волосы, пусть отнимется мой возносящий хвалу господу нашему язык, пусть я не сойду с этого места, коли Исмаил не обманет вас, содрав две шкуры, кои вам же втридорога продаст! Разве он знает о камнях, как старый еврей Юсуф, разве он понимает о жизни?!

И пусть меня на кол посадят, пусть в смоле живьем сварят, раз я такой глупый еврей, что хочу хорошим людям в их беде помочь, о голове своей не заботясь!..

Есть у меня случайно камень, как раз такой, какой вам нужен! Должен я был его шаху снести, дабы стал он самым лучшим украшением его сокровищницы, да теперь, видно, вам отдам! И пусть после того кто-нибудь скажет, что еврей Юсуф ради гостя последнего с себя не снимет!..

Нате — берите!

И Юсуф вынул откуда-то огромный, пожалуй что поболе, чем гусиное яйцо, алмаз, коих Якову отродясь видеть не приходилось! Да и никому иному ни на Руси, ни в Европе, ни даже в самой Персии!..

Везти ее сразу в милицию Мишель не решился — сил в себе не нашел. Ее бы сперва переодеть да покормить, а уж после в казенный дом сдавать...

Мишель вздохнул, протянул руку и повернул медный барашек.

За дверью громко брякнуло.

Еле слышно зашелестели легкие шаги.

И дверь распахнулась.

— Вот, — виновато вздохнул Мишель. — Не один я. Пусть она пока побудет у нас.

Анна встревоженно глядела то на него, то на девочку, словно бы сличая их.

Девочка тоже, не отрываясь от штанины, во все глазенки таращилась на даму, открывшую дверь, будто понимая, что именно от нее теперь зависит судьба ее.

«Господи, а ну как Анна вообразит, что он не просто ее привел, а что она его? Что дочь незаконнорожденная! — вдруг испугался Мишель. — Фу ты, глупость какая!»

— Ты только не подумай худого, из деревни она, у нее родители померли, — торопливо, пугаясь, стыдясь и не зная куда себя девать, забормотал он.

Но Анна его уже не слушала. Она всплеснула руками.

— Господи, какая же она грязная! Откуда ты ее такую взял?

— Оттуда, — неопределенно махнул Мишель. — Ты не бойся, это ненадолго. Я только все узнаю, а после сам свезу ее в сиротский приют. Должны же они у них быть...

— Я не хочу в приют! — вдруг замотала головой девочка и заплакала, размазывая ладошками грязь по лицу.

Анна быстро присела, обхватила ее и стала гладить по голове.

— Ну что ты, что ты, никто тебя никуда не отдаст, — быстро-быстро говорила она, рассерженно поглядывая в сторону Мишеля. — Это господин так пошутил. Неумно...

Девочка вцепилась в Анну, доверчиво прижимаясь к ней.

Ну вот так всегда — он же еще и вышел кругом виноватым! Да тут же еще, не подумав, взял и ляпнул:

— Бога ради, Анна, осторожней, у нее могут быть вши!..

Но, не договорив, хоть и поздно уже было, осекся!

— Не бойся, девочка, — ожгла его Анна взглядом. — Мы прежде тебя — его в приют сдадим, коли он еще что-нибудь подобное скажет. Ну что ты встал?..

— А что делать-то? — растерянно спросил Мишель, опасаясь, что его теперь, верно, прогонят.

— Иди грей воду!

Нуда, конечно же... Мишель с облегчением схватил топор и побежал колоть дрова для печки.

Совместными усилиями девочку вымыли, хоть три раза пришлось воду менять и, сломав две гребенки, причесали.

— Звать-то тебя как? — улыбнулась Анна, разглядывая плоды трудов своих.