И должен был он, как и многие другие, от голода и болезней помереть, до десяти лет не дожив, если бы не решил отец отдать его в евнухи.

Как узнал о том маленький Мирза — обрадовался, ибо не ведал он, что это такое и что ему претерпеть придется, но слышал, что живут евнухи при дворце визирей и султанов в роскоши и едят каждый день досыта.

Отвели Мирзу к лекарю, что некогда при гареме шахском состоял. Посмотрел тот на мальчика да по голове его ласково рукой погладил, шелковистые волосы щупая.

— Красивый сынок у тебя. Ну как, верно, взять его?..

Обрадовался отец, хоть виду не показал.

— Согласен ли ты знаков мужского отличия лишить чадо свое?

— Да, — кивнул отец Мирзы.

— На что при том согласишься, а на что нет?

Не понял отец Мирзы, о чем его спрашивают. Да переспросил.

Витиевато ответил ему лекарь, как то на Востоке принято. Но хоть витиевато, да все равно понятно.

— Можно стебель один под самое основание подрезать, можно корешки лишь одни, а можно стебель вместе с корешками...

Коли стебля одного сын твой лишится, то ничего он не сможет, но, как вырастет, станет того желать, отчего будет претерпевать муки сладострастия, кои удовлетворить не способен будет.

Коли стебель оставить, но корешков его лишить, то всяк султан или визирь, или иной хозяин гарема подозревать его сможет в обмане и гнать из дворца своего.

Коли всего лишить, и корешки и стебель с ними удалив, то станет он евнухом, что зовутся «гладкими», ибо во всем будет подобен женщине, вместе с мужской силой лишившись на теле волос и твердости в чертах лица своего. Такой евнух во всяком гареме более других желанен, ибо безопасен для жен и наложниц.

— Тогда пусть будет так! — молвил отец.

— Теперь скажи, как дело сие сотворить — с кровью или без.

— А в чем разница? — вновь не понял отец Мирзы.

— Коли без крови, то можно, к примеру, мешок кожаный надеть да шнурком перетянуть и боле уж не снимать, дабы плоть от тепла и отсутствия воздуха, изнутри прея, загнивала, сама себя тем убив. Или тереть по-особому, дабы засохли у сына твоего корешки и не питали бы они соками живыми стебель, хоть с виду были бы они обычны.

Однако ж такие евнухи в меньшей цене, чем те, что с кровью новый вид свой обретают.

— Тогда пусть будет с кровью, — выбрал отец. Ибо болел за будущее сына своего!

Стоял при том Мирза, глазенками во все стороны крутил, отца своего слушал, да ничего не понимал. Одного лишь боялся, что коли отец его теперь не договорится, то придется ему завтра в ямах выгребных рыться да голодать.

Вновь погладил его лекарь по волосам шелковистым да молвил:

— Коли так — будь по твоему!.. Приведешь сына своего сразу, как молодой месяц на небо взойдет! И пусть он перед тем два дня ничего не ест да день не пьет.

И пусть все исполнится так, как угодно то будет Аллаху!..

И так все и исполнилось!..

Едва только сошел с небосклона месяц, перестал отец сына своего Мирзу кормить, а потом уж и пить не давал. И как объявился на небе новый тоненький серп, отвел его к лекарю.

Отвел да оставил.

И хоть было Мирзе немножко боязно, но радовался он, что скоро будет у него сытая жизнь и что попробует он сладкий шербет, что на устах тает, о котором слышал лишь и который евнухи каждый день едят!.