|
Не едины богатырие руские биены быша, но и татарскихъ ведвое. Не токмо бо оружиемъ биющеся, но и самы от себе разбивахуся. Под трупиемъ мертвым многие живыи умираху, от великия тѣсноты издыхаху, яко же бо немощно вмѣститися имъ на полѣ Куликове,[Испр. по У. Е Кулинове.] еже мѣсто тѣсно межи Дономъ и Мечею.[Е на поле Дон и Меча рѣки.] На том бо поли силныи и велицыи полцы снимашася, из нихъ выступили <sup>24</sup>кровавые зари<sup>24</sup>,[24–24 Испр. по У. Е крвавыи езера.] блистание же мечное трепеташеся, аки молнии, из рук богатырских от мечнаго січения. Бысть же тогда трѣскь и ломъ великъ копейный, яко же бо не мощно зрѣти никого же. Сего грозного дни и страшнаго часа во единъ убо час во мновении ока от толикъ тысячъ создания Божия погибоша неисчетенно. Воля же Господня совершается, не ослабѣются християне з печеніги.
Юже шестому часу наставшу, Божиим попущением, а нашихъ ради согрішений нача одолівати поганый, <sup>25</sup>а християне уже восияха на хвалу же. Уж везется дивно на землю. Уж от много<sup>25</sup>[25–25 у крестиан. Уже бо восияет хула на хвалу. Уже бо верже гея диво на землю. Уже мнози от.] храбрыхъ богатырей и юнот рускихъ побиены суть. Богатыре иже руские, аки древо дубравно, скланяются на землю, под борзый конѣй копыта. Мнози же сынове рустии сотрошася и погибоша. Самаго же великого князя Дмитрия уязвиша велми, иже нужею склонися с коня и иде //л. 308, об. з побоища, яко не мощно ему битися. Южъ Божиим неизнеможением стязи великого князя подсѣкоша поганый, но не стязишася, ноипаче крѣпишася. Се же слышахом от вѣрнаго самовидца, глаголюща. Сей же бѣ от полку Володимерова Андреевича, повѣда видѣние вел(икому) князю: «Во шестую годину сего дни вѣдѣв над ними небо отверсто, из него же изыиде облак, яко рання зоря и над ними низко держащися. Той же облакъ исполненъ рукъ человѣческихъ, каяждо рука держаши оружие и отпустишася от облака того на главы християнскии». Поганый жъ уже обыидоша отовсюду, християнстыи полцы оскудѣша: уже бо мало християнъ, а все поганый. Видѣвъ же князь Володимеръ Андрѣевичъ великую побѣду христианскую, аки класы бо пшеничныи подавляеми тернием, а терние растяше и буяше. Благородный же князь Володимер Андрѣевичъ не могий того терпѣти победы християнской и рече Дмитрию Волынскому: «Брате Дмитрий, кая бо полза стояние наше, який успѣхъ будеть намъ, уже кому имамы помощи». И рече Дмитрий: «Бѣда уже, княже, велика, не уже[Испр. по У. Е у.] прииде наша година: начиная убо без времени, вред себѣ прииметъ. Мало убо претерпи до времени подобна, да получимъ. В они же здравие отдадимъ противником поганым. Нынѣ толико Бога призывайте». Осмаго часа година, в он же имат быти благодать Божая и помощъ християнская. Князь же Володимеръ Андрѣевичъ, воздѣвъ руцѣ на небо, и рече: «Господи Боже нашъ, содѣтелю тваре, сотворивый небо и землю, предстояй на ны крамолы дѣет. Не дай же о нас радоватися врагом нашим поганымъ //л. 309 мало показни нас, много помилуй, бездна бо еси милости». Сынове рустии в полку его плачуща, видяще друзи свои братия погибаемы, непрестанно покушающийся, яко звани[Испр. по У. Е звинии.] на бракъ сладкаго вина пити. Волынец же возбраняше имъ: «Пождете мало,[Испр. по У. Е мал.] буевы сынове, есть бо когда утѣшатися, есть бо и вамъ с кимъ веселитися!». Приспѣ же час осмый, абие потягну духу южну созади нас. Возопи Волынецъ гласомъ великим: «Княже Володимере, час прииде, время приближися!», рече: «Братия моя милая и друзи, дерзайте, сила бо святого помагаетъ намъ!». Богатыре же рустии выяхаша из дубровы зеленыя, аки ясный соколы удариша на журавины стада, тако и сии удалци направлены крѣпким воеводою. Бяху бо, яко Давыдовы отроци, сим сердца аки и лвова, поистиннѣ бо лвовы образы имущи, яко стадо приидосте. Поганый же видѣвше мнози полцы и кликнуша: «Увы нам, Русь умудрися паки: юншии бо ся с нами браша, а богатыреве вси соблюдошася». |
