|
Наконец Ренделл понял: перечисляя братьев Иисуса и Иакова, профессор Монти заполнил лакуну в третьем папирусе, ту его часть, что была уничтожена еще две тысячи лет назад. Вот это было уже неожиданно, если не учитывать одну возможность — что профессор Монти был, сейчас или когда-то, столь ознакомлен с библейскими познаниями, что называл имена братьев Иисуса по другим источникам: из Евангелия от Матфея, из Деяний, из раннего церковного историка Евсевия, включая в свою речь. — Я, Иаков Юст, брат Господа Нашего… Профессор Монти, не прерываясь, продолжил свою безумную декламацию. Охваченный печалью к старику, к бедной Анжеле, Ренделл только сидел и печалился. Слова профессора Монти становились все более неразборчивыми. В конце концов он замолчал и уставился на деревья в саду за окном. Ренделл осторожно вынул фотографию из пальцев старика и положил ее назад в портфель. После этого он выключил магнитофон и глянул на часы. Синьора Бранчи должна была вернуться через минуту или две. Он поднялся со стула. — Благодарю вас, профессор Монти, за ваше сотрудничество. К изумлению Ренделла, профессор также встал со своего кресла. Он казался даже меньше, чем раньше. После этого, шаркая ногами, он прошел мимо Ренделла к письменному столу. Там уселся на стул. Могло показаться, что он уже забыл, зачем сюда пришел. Затем профессор открыл ящик и извлек из него чистый лист бумаги и карандаш. С его помощью он нанес на листок несколько штрихов, осмотрел свое творение, прибавил еще пару штрихов и остался довольным собой. После этого он взял листок и протянул его Ренделлу. — Это вам, — сообщил он. Ренделл принял бумажку; ему было интересно, что Монти нарисовал на ней. — Подарок, — пробормотал профессор. — Это спасет вас. Подарок от Иакова. Ренделл развернул листок. На нем был грубый рисунок. Насколько Ренделлу удалось понять, это был детский, примитивный и таинственный набросок рыбы и пронзившего ее копья. Это был подарок от Иакова, талисман, что спасет Ренделла, как обещал профессор. Правда, никакого смысла во всем этом Ренделл обнаружить не мог. Зато его интересовало, а какое значение этот рисунок имел для затуманенного разума профессора. Ренделл вздохнул. Все равно он уже никогда этого не узнает, да и смыла в этом никакого. Ренделл услышал, как открылась дверь. Очень быстро он свернул рисунок, сунул его во внутренний карман пиджака, поблагодарил профессора, оставив его сидящим за столом, и направился к синьоре Бранчи, которая ждала его в дверном проеме. Выйдя в коридор, он подождал, пока медсестра не закроет двери на ключ. Когда она присоединилась к нему, то сказала: — Сейчас я отведу вас к синьорине Монти. Только Ренделл еще не был готов к уходу. У него имелось еще одно дело. — Синьора Бранчи, меня интересует, могу ли я встретиться с кем-нибудь из врачей или же психиатров, кто занимается случаем профессора Монти? Я имею в виду того самого доктора, кто тесно работает с пациентом? — Да, конечно. У нас здесь семь докторов, но всех возглавляет доктор Вентури. Именно он и курирует профессора Монти с того самого времени, как тот поступил на Виллу Беллависта. Его кабинет находится этажом выше. — А можно встретиться ним, хотя бы ненадолго? — Подождите здесь. Я узнаю, не занят ли доктор. * * * КАК ОКАЗАЛОСЬ, ДОКТОР ВЕНТУРИ не был занят. Директор клиники был лысеющим, худощавым итальянцем с сочувствующими, влажными темными глазами, кривым носом и беспокойными руками. |
