Вот так закончилась история с небольшим поместьем, вокруг которого разыгрались нешуточные страсти. Праздники кончились, после них, как водится, осталось немало мусора, и выносить этот мусор, фигурально выражаясь, пришлось не только дворникам, но и мне с коллегами. Дворникам, к слову сказать, было проще: мишуру и ломаные ветки можно сгрести в кучу, вывезти подальше за город и сжечь, а вот с человеческим мусором так, увы, поступить нельзя, хотя порой и очень хочется… Так или иначе, но скучать мне было некогда, и продолжалось это чудесное время аккурат до весны…

Весна в Арастене

По правде сказать, у красной лихорадки имеется научное название, длинное и зубодробительное. Однако обыватели по привычке классифицируют болезни по их внешним признакам, невзирая на принципиальные различия в их природе, и в результате у нас имеются лихорадка красная, лихорадка серая и лихорадка черная. Последняя, несмотря на устрашающее название, наиболее безвредна, просто больной ею выглядит так, словно извалялся в грязи. Самое серьезное осложнение после черной лихорадки – некрасивые обесцвеченные пятна на коже. Серая лихорадка уже серьезнее, отвратительного вида гнойники – еще самое безобидное ее проявление. От этой болезни без надлежащего ухода и лечения вполне можно протянуть ноги.

Ну а красная лихорадка – самая гадкая и прилипчивая болезнь из всех вышеперечисленных. Если хоть один человек в городе заболел – все, пиши пропало, эпидемии не избежать. Оставалось только гадать, откуда взялась эта мерзость: на всех въездах в столицу дежурили не только стражники и солдаты, но и маги-медики, для которых это – обязательная цеховая повинность. Любого подозрительного приезжего моментально отправляли в карантин, так что извне зараза пробраться вряд ли могла: период развития у красной лихорадки – меньше шести часов, заболевшего видно сразу, а если учесть, что в карантине у нас мог насидеться и богатый купец с банальнейшим насморком, и заезжий аристократ, то становилось ясно – халатность стражи тут ни при чем. С другой стороны, никто никогда не ставил себе целью разобраться, откуда возникает сия зараза, внимание все больше уделялось методам борьбы с нею. Вернее, так: когда возникала эпидемия, естественно, все силы бросались на ее подавление, и тогда уж было не до первопричин, а когда удавалось от болезни избавиться, все облегченно вздыхали и забывали о ней до следующей вспышки. Кроме исследования подобных заболеваний, обычно находилась масса более насущных проблем, да к тому же красная лихорадка стояла далеко не первой в списке смертельно опасных болезней. От нее, видите ли, можно было излечиться, например, с помощью квалифицированного мага-медика. А кроме того, многие выживали и так и после уж приобретали устойчивость к этой болезни. В общей сложности из сотни заболевших самостоятельно выживали около половины, правда, из этой половины часть оказывалась инвалидами – у кого напрочь отказывали мозги, кто слеп, кто глох, а у кого ноги переставали слушаться. Что и говорить, куда более привлекательная картина по сравнению, скажем, с эпидемией чумы.