— Ну да. Я уже говорил: мы возвращались с Джайлсом из штаба, и нас окружил отряд королевских стрелков.

— Почему же вы поехали без охраны? — Он не ответил. — Это так опасно!

Казалось, она разговаривает сейчас с упрямым, неподатливым мальчишкой, который знает, что поступил неправильно, но ни за что в этом не признается.

— Вы подвергаете себя опасности, — повторила она.

— В дни войны от нее никуда не деться тем, кто воюет, — неохотно проговорил он. — Она подстерегает везде.

— Но когда же окончится эта война?

У Фиби было ощущение, что война длится вечно, и если не касается ее непосредственно, не приходит прямо в дом, то, во всяком случае, значительно ограничила число поездок, встреч и других развлечений; деревни пустеют, то и дело слышишь о том, что кого-то убили, и вообще все разговоры так или иначе крутятся вокруг войны. И только ее собственный мирок, где она сама, со своими стихами, и Оливия, с ее книгами, свободны от постоянных мыслей и разговоров о войне. Но это пока, а что будет дальше — кто знает…

— Ты спрашиваешь, когда окончится? — проговорил Кейто. — Этого не знает никто. Да и после окончания сколько еще времени уйдет на то, чтобы заживить все раны.

— Король не выиграет войну?

— Нет, Фиби, — ответил Кейто уверенно. И, помолчав, добавил: — Но и парламент не добьется полной победы.

Фиби нахмурилась:

— Я не понимаю.

— Это будет пиррова победа в лучшем случае, — сказал ей муж со вздохом.

Она все-таки не уловила сути, но решила не продолжать разговор, так как увидела, что он недовольно поморщился. Кинувшись к камину, Фиби схватила кочергу и начала старательно, но неумело ворошить поленья.

— Осторожно, — с легкой насмешкой предупредил Кейто, — не прожги свое прекрасное платье стоимостью в десять гиней.

— Но ведь оно правда красивое? Признайтесь!

Отставив кочергу, Фиби выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза. Он улыбнулся:

— Да, красивое. Только слишком мятое.

— Ой! — Она оглядела платье. — И впрямь. Это потому, что я полдня сидела, положив ногу на ногу.

Он улыбнулся еще шире. Ну что за ребенок, в самом деле! И эти наивные голубые глаза. Действительно, очень красивые, ничего не скажешь.

— Могу я поинтересоваться, зачем ты сидела столько времени в такой позе?

— Писала пьесу для летнего праздника.

Кейто по-прежнему смотрел на нее поверх края кружки с хересом, которую держал у рта.

— И каков же сюжет твоего сочинения?

Фиби зарделась еще больше. Он смеется над ней? Или правда интересуется ее любимым занятием?

— Оно о королеве Елизавете, — осторожно сказала она.

— Ого! Это большая тема. Ты честолюбива.

— Может быть, — серьезно согласилась Фиби, не сводя с него глаз. — И я очень хочу, чтобы вы согласились принять участие в этом представлении.

Он рассмеялся:

— Если у меня будет время, милая.

Она опустила глаза.

— У вас его не будет, милорд… Пойду-ка я позову Оливию к обеду.

Часы на каминной доске пробили девять. Фиби приостановила беспрерывное кружение по комнате. Когда же он придет? Разве ему не хочется отдохнуть после такого дня? Дорога через заснеженный лес, схватка с королевскими солдатами… С того времени как они окончили еду, прошла целая вечность. Служанка уже убрала из постели водяную грелку, сняла покрывало, притушила свечи, оставив лишь одну на камине. Все готово к ночи. Нет только хозяина.

Наверное, в пятый раз она передвинула кресло, стоящее возле камина, одернула бархатные синие шторы на окнах. За ними она и спрячется, и Кейто не увидит ее, когда войдет.