И все-таки иногда она позволяла себе помечтать. В это самое утро предметом ее грез был человек, которого она и видела-то до этого всего несколько раз. Пяти с небольшим футов роста, с каштаново-рыжими волосами, голубыми глазами и низким, бархатным голосом, который она слышала куда чаще, чем видела его самого. Он звонил ей регулярно — вернее, звонил раньше, пока она решительно не положила этому конец. А что ей было делать? Отправиться к нему на свидание в инвалидном кресле? Судя по всему, он все понял, потому что больше ни разу так и не позвонил.

Телефон, стоявший у ее постели, словно в ответ на ее мысли вдруг издал пронзительную трель — это был отдельный аппарат, никак не связанный с мини-АТС в соседней комнате, которой Поппи пользовалась для работы. Теперь она работала телефонисткой на коммутаторе, все местные и междугородние звонки в Лейк-Генри и ближайшие города шли через нее, поэтому большую часть времени Поппи проводила перед огромной панелью с кнопками, переключая звонки с одного абонента на другого, записывая сообщения для кого-то из местных, болтая со знакомыми и разыскивая тех, кому просили что-то передать. Телефон на столике возле постели был ее личным. И хотя родные и друзья звонили по нему достаточно часто, никому из них не пришло бы в голову будить ее в такую рань. Поппи бросила взгляд на часы — еще не было семи. Сердце Поппи тревожно екнуло.

За те несколько секунд, которые потребовались, чтобы отдернуть шторы, повернуть неловкое тело и схватить трубку, в мозгу мелькнула страшная мысль о том, что заболела ее мать. Но номер, высветившийся на табло АОНа, был местным, значит, звонили не из Флориды, где Мэйда обычно проводила январь, февраль и март. Очень знакомый номер… Хизер!

— Эй? — окликнула Поппи, не столько здороваясь, сколько удивляясь тому, с чего это приятельнице вздумалось звонить в такую несусветную рань, тем более что они виделись только накануне. Но голос, ответивший ей, был мужским — низким, чуть хриплым и нетерпеливым.

— Это Мика. У нас беда… — То, что она услышала потом, показалось ей бредом сумасшедшего. Она пришла в себя, только когда услышала: — Нужно отвезти девочек в школу. Ты не могла бы?.. Я очень волнуюсь из-за Стар.

Перед глазами встала крохотная девчушка с длинными, шелковистыми волосами, обрамлявшими бледное личико, на котором выделялись глубоко посаженные темные глаза. Поппи была привязана к обеим дочкам Мики, но Стар всегда была ее любимицей.

— Конечно, с удовольствием, — отчего-то смутившись, пробормотала она. — Только что значит «Хизер — это вовсе не Хизер»? О чем ты вообще говоришь?

— Это не я так говорю, это ФБР.

— И что значит «кого-то убила»? Что за вздор?! Мы с ней дружим с того самого дня, как она приехала в наш город! Она была со мной, когда я попала в аварию, и никто не сделал для меня больше, чем она тогда. Господи, да что я такое говорю?! Хизер неспособна убить и муху!

— Вот и я то же говорил, да кто станет меня слушать?! Так я приеду минут через пять, идет?

— Жду.

Через пять минут она была готова. Прихорашиваться времени не было — впрочем, Поппи и до аварии не слишком забивала себе голову подобной чепухой. В душе она всегда была мятежницей, и ее матушка ничего не могла с ней поделать. А возможность хоть в чем-то пойти против воли Мэйды доставляла ей детскую радость. Правда, сейчас дело было не в ее бунтарских замашках — просто время поджимало. Больше всего времени ушло на то, чтобы поудобнее уложить ноги, натянув на них теплые ботинки, — иначе она могла попросту отморозить их, и даже не почувствовала бы этого.

Выкатившись на крыльцо, она застегнула теплую куртку и, приглаживая пальцами коротко остриженные волосы, почти сразу заметила приближавшийся грузовичок Мики.