— Астрид, послушай, можешь назвать меня говнюком? — спроил Магнус.

— Чего? — сказала Астрид.

— Можешь назвать меня говнюком?

— Ты говнюк, — сказала Астрид.

— А теперь, пожалуйста, повтори несколько раз, — сказала Магнус.

— Ты говнюк, ты говнюк, ты говнюк, — сказала Астрид, не отрывая глаз от телевизора.

Существует ли формула печали? Формула помогает прийти к точному результату, даже если не знаешь, зачем он тебе. Может, есть формула, которая помогает понять, почему и каким образом ты получил неверный результат? Вот пришли письма. Таков окончательный ответ. Но что-то тут не то.

— Замечательно, сынок! — сказала ему Ева по телефону, ее голос в трубке скакал и прерывался. — Какая (…) новость. Потрясающая новость. Слава Богу. Мы (…) веру в тебя. (…) школы оказалась неравнодушной. Теперь ты можешь (…) все это и спокойно жить дальше. Да, начнется настоящая жизнь. Ты будешь (…) к экзаменам. Все это (…) в наступающем году (…) не чувствовать груз (…) всю оставшуюся жизнь.

А можешь придумать что-нибудь похуже? — спросил Магнус, наблюдая вместе с Астрид, как пчелы роятся над тельцем шершня-разведчика.

Нет, — сказала Астрид. — Говнюк — самое сильнее ругательство, которое я знаю.

(Он не может рассказать Астрид о том, что стряслось. Одним из условий возвращения Магнуса в школу было обещание не произносить ее имя и не рассказывать о произошедшем на людях, а также его попросили не распространяться об этом и в личном общении. Проявить уважение и соблюдать конфиденциальность касательно инцидента.)

— Ты шершень-убийца из преисподней, — сказала Астрид.

— Неплохо, — сказала Магнус, украдкой кивая, потому что ему немного полегчало. Полегчало от мысли, что за плохой поступок его с чистой совестью и высокой точностью сожгут невинные пчелки.

— Или поршень-убийца из преисподней, — сказала Астрид.

Магнус, сидя в кинотеатре, громко смеется вслух. Те две девочки на его ряду поворачиваются и смотрят на него в темноте, потому что на экране не происходит ничего смешного, никто не шутит и в зале тишина. Актер, изображающий премьер-министра, читает псевдосмелую речь против американской политики. А все потому, что секунду назад подсмотрел, как актер, притворяющийся американским президентом, поцеловал в ушко актрису, изображающую официанточку.

Другие персонажи острят по поводу того, какая якобы толстушка актриса, играющая официантку, хотя лично Магнусу не кажется, что она такая уж толстая, вовсе нет, по крайней мере, он не замечает.

Паскаль побился об заклад сам с собой, что, возможно, Бог существует, а значит, существуют рай и ад. И он решил, что если поставит на кон свою жизнь, то есть проживет ее так, словно Он существует, то точно попадет в рай. Но если он умрет, а там ничего нет, то на самом деле это не будет иметь никакого значения. По мысли Паскаля, нет причины рисковать своей судьбой ради пустоты. Он считал, что такой спор просто не имеет смысла.

— Спорим, у меня есть тайна, про которую ты не узнаешь никогда в сто тысяч миллионов лет, — сказал Магнус.

— Ты понял, что ты гей, — сказала Астрид.

— Да нет, я серьезно, — сказал Магнус. — Спорим, если бы ты вдруг узнала про меня одну вещь, то больше никогда не захотела бы со мной разговаривать и перестала бы считать своим братом. И возненавидела меня на всю жизнь.

Он говорил это как бы в шутку, представляя себе, что это шутка.

— Ты понял, что я — лесбиянка, — сказала Астрид.

Передача про пчел закончилась.