– Боже мой! – воскликнула Пиппин. – Почему тогда он не женился на мисс Мабберли?

Талли продолжила рассказ. Фелисити тем временем прикидывала, как спуститься в холл, чтобы не столкнуться с директрисой или с кем-нибудь из учительниц, особенно с преподавательницей этикета мисс Портер.

– Мисс Мабберли в то время была помолвлена с графом Оксли, – прошептала Талли. – Когда Оксли узнал о случившемся, то отказался от своих намерений.

–А мисс Мабберли? – спросила Пиппин. – Что стало с ней?

– Не знаю, – пожала плечами Талли. – Наверное, что-нибудь обычное в подобных обстоятельствах: печальный конец, изгнание из общества. Какое это имеет значение? В конечном счете ее репутация была погублена.

– Какой ужас! – прошептала Пиппин.

– Думаю, мисс Мабберли оказалась в восточном гареме или вышла замуж за колониального торговца, – высказала свое мнение Фелисити.

Для нее эта судьба была равнозначна полному падению. Фелисити в мечтах видела себя женой по меньшей мере герцога, за что еще в детстве получила прозвище Герцогиня.

Окинув взглядом лестничный пролет и увидев, что путь свободен, Фелисити махнула спутницам рукой, призывая следовать за ней.

Девушки осторожно спустились вниз, прошмыгнули через холл и спрятались в чулане. Накануне, симулируя мигрень, Фелисити получила освобождение от урока мисс. Портер и, воспользовавшись этим, убрала ведра, швабры и метлы, обычно стоявшие в крохотном помещении.

Когда девочки втиснулись в чулан, Талли осмотрелась и вздохнула.

– Думаю, это лучшее, что мы могли сделать, – сказала она, опуская на пол четвертого члена их группы, Брута, своего постоянного спутника.

Черного песика подарили обеим сестрам, когда их отец служил в Австрии, но Брут привязался к Талли с того момента, когда она первый раз взяла его на руки.

Талли никогда не переживала – ну, может быть, только самую малость! – что собачка с большими круглыми глазами и пышной гривкой выглядит смешно. Девочка с гордостью говорила, что Брут обладает сердцем льва и, несмотря на скромные размеры, предан и храбр.

Брут немедленно принялся обследовать их убежище и наконец выразил свое мнение, тряхнув обезьяньей головкой.

– Гав!

– Талли, – сердито прошептала Фелисити, – заставь его замолчать! Он своим тявканьем и сопением все испортит. Говорила я, надо было оставить его няне Грете. Удивительно, что мисс Эмери позволила нам взять его в школу.

Талли схватила песика на руки и прижала к себе, бросив на сестру сердитый взгляд. Фелисити игнорировала его с царственным безразличием, которым может обладать только будущая жена герцога.

Собаки столь же противоречили устоям заведения мисс Эмери, как и повесы, однако знаменитое обаяние лорда Лангли растопило суровость директрисы, и она позволила Талли оставить четвероногого друга.

В конце концов, родословная Брута восходит к обезьяньему пинчеру, принадлежавшему Марии Антуанетте. Такие высокие связи могли одолеть даже суровые принципы мисс Эмери.

– Ты уверена, что мисс Эмери заставит лорда Джона подняться по черной лестнице? – спросила Талли. Ей не слишком нравилось темное тесное помещение, она с нарастающим испугом оглядывалась вокруг.

– Да, – с обычной уверенностью ответила Фелисити. – Мисс Эмери не позволит ему подняться по главной лестнице. Тогда все ученицы из комнат высунутся, чтобы на него поглазеть. – Она приоткрыла дверь, оставив маленькую щелку, зная, что свет придаст Талли бодрости. – Кроме того, комната Беллы в задней части дома, так что это самый вероятный его маршрут.

В рассудительности Фелисити не откажешь.