Сцена вышла вполне немой, впрочем, за ревизора мою персону, очевидно, не приняли. Почтенные маги уставились на меня с разными, но вполне себе недоброжелательными выражениями лиц. Старик–Огден досадливо поморщился, Боунс уставилась на меня с недоумением и раздражением.

Остальная массовка взирала на меня также не сказать что доброжелательно, с сорока оттенками «что за шкет мешает важным дядям творить историю». В общем, неплохо вышло, довольно решил я.

— Юноша, в повестке сегодняшнего заседания не значится ваше, — так и слышалось «клоунское», — выступление. Подайте прошение в секретариат, — брюзгливо выдал Огден.

— Старик, — солнечно улыбнулся я, — взгляните на эту фреску, — указал я на стену зала заседаний. — Четвертый справа герб в верхнем ряду. Вы можете подойти поближе, если ваше зрение подводит, — продолжал я глумиться над досадливо морщащимся Огденом. — Мне, знаете ли, не нужно обращаться в секретариат: мой Род — один из трех дюжин, что организовали эту организацию, — оповестил я.

— Хорошо, — переглянувшись с Боунс, кисло озвучил Огден. — Что вы хотите? Говорите, и давайте закончим с этим.

— А когда был кворум на избрание, да и само избрание Верховного Чародея, хотелось бы мне знать, — как бы «в сторону» озвучил я и продолжил. — Господин Блишвик, — обратился я к старику, главе рода, — вы же исполняете обязанности законознатца Верховного Суда? — уточнил я для порядка, ну и после кивка попросил. — Будьте любезны, для начала, проверить этот флакон и огласить ваше заключение.

Старик принял от меня флакон, осмотрел его, печать на нем и прилагающееся заключение и огласил.

— Сэр Пауэлл предоставил флакон с воспоминаниями, опечатанный мастером ментальной магии Сансом Ратинелем, заверяющим контрактом и ответственным по нему рассудком и магией, что воспоминания подлинные, не содержат подмены и лакун. Печать цела, контракт рабочий и не нарушен, — выдал старик слегка гудящему залу.

— Принесите проекционный омут памяти, — обратился я к распорядителю, а когда тот стал переглядываться со всякими, выдал. — Живее любезный, исполняйте указание, а если вы запамятовали о моем праве его давать — уточните позже.

— Мы еще будем разглядывать чьи–то воспоминания? — с брюзгливой миной уточнил Огден.

— Именно, у меня есть час в год, уважаемый. И я этот час использую, ибо мне так угодно, — озвучил я. — Если мне не изменяет память, данное правило Визенгамота неизменно со дня его основания, — выражение физиономии было мне ответом, что не изменяет.

Тем временем распорядители втащили омут, я же, в недопущение фальсификаций, громко попросил Блишвика поместить воспоминания из флакона в омут, что тот и сделал. В процессе четвертьчасового просмотра «последних минут Пауэллов», Рита, присутствующая на заседании, давала распоряжения колдографам, активно ведущим съемку. Ну и шум в зале заседаний нарастал, не без этого.

— Это очень печально, мистер Пауэлл, сочувствую вашему горю, — выдал перебивший стуком молотка крики Огден с таким видом, что всем было очевидно, что он жалеет, о том, что я не сдох. — Но что же вы хотите от Визенгамота?

— Отмены безрассудного решения, конечно. Руководителем слуг Визенгамота, — начал я, — на днях была утверждена начальница продемонстрированных мной злодеев и преступников. Не столь важно, действовали ли злодеи по её указанию и наущению либо она не способна выявить преступный дух в подчиненных. Важно то, что утвердив госпожу Боунс в роли главы слуг, Визенгамот совершил ошибку, пусть и по недостатку информации. Я же желаю эту ошибку исправить.

— Каких слуг?! — взорвалась Боунс, — Вы задержаны, выведите его!

Пару авроров, двинувшихся в моем направлении, заблокировали коллеги, ну а я, покачивая головой, продолжил.