Улыбка Илны больше походила на рыболовный крючок.

– Вот, – сказала она, протягивая Вонкуло плетеный узор, который изготовила на скорую руку. – Рассмотрите его на свету.

Она не стала говорить этому человеку, что дети, оставшиеся сиротами в семь лет, отлично знакомы с голодом. Ему это было неинтересно… да и непонятно тоже. Вонкуло относился к тем людям, которые считают богатство панацеей от всех бед. Однако получи он даже все сокровища мира, это не сделает его умнее. Он будет хотеть все больше и больше денег, не понимая бесполезность такого лекарства.

– Дай мне лампу, Тайгач! – скомандовал Вонкуло.

Фонарь, свисавший с изогнутого ахтерштевня, представлял собой деревянную конструкцию с роговыми окошками, служащими защитой от морских брызг. Названный матрос снял фонарь с крюка и поднес поближе к изделию Илны.

– Я ничего не … – начал было Вонкуло. Затем он заорал.

Одной рукой швырнул плетенку за борт, другой загораживая глаза.

Тайгач в испуге отскочил, наступив при этом на флейтиста. Тот вскочил на ноги, потеряв ритм мелодии. Как следствие сбились гребцы, оттуда послышались сердитые проклятия.

– Это неправда! – крикнул шкипер. В какой-то момент Илне показалось, что он схватится за нож. Вместо этого Вонкуло принялся яростно вытирать ладони о поручни, будто желая стереть даже мельчайшие частички того узора, что подарила ему девушка.

– Убирайся от меня! – произнес он. – Отправляйся на нос… или за борт, мне один черт!

Вторая трирема вплотную приблизилась к ним. На носу стоял матрос с медной трубой, он протрубил остановку. В лучах заходящего солнца медь горела подобно лунному серпу.

– Суши весла! – крикнул Вонкуло.

Флейтист дал три долгих сигнала, но гребцы уже и сами подняли весла. Илна заспешила к тому месту, где оставила девочку. Она быстро, но стараясь не терять достоинства, пробиралась меж канатов.

– Он попросил предсказать ему будущее? – спросил с ухмылкой Чалкус. – И что же такое вы ему такое показали, госпожа?

– Понятия не имею, – пожала плечами девушка, сжимая в ладони теплую, вспотевшую руку Мероты. – Это ведь был рисунок его судьбы, не моей.

Моряки обеих трирем перекрикивались, делясь замечаниями и планами. Обсуждение грозило затянуться. Эдак луна войдет в зенит, прежде чем они придут к согласию.

– Илна? – обратилась к ней девочка. – А ты действительно могла бы предсказать судьбу, если б захотела?

– Знаешь, дитя, – ответила девушка, – я на собственном опыте убедилась, что жизнь довольно неприятная штука. И знание будущего лишь добавляет забот. Ни к чему это…

– О да, девочка, – рассмеялся Чалкус. – Но мне почему-то кажется, будущее грозит значительно ухудшиться для тех, кто становится на пути этой госпожи.

– А что насчет твоих врагов, Чалкус? – неожиданно спросила Мерота. – Что с ними происходит?

Запевала серьезно посмотрел на девочку.

– Вот что я тебе скажу: обычно им хватает ума заблаговременно стать моими друзьями.

И мужчина рассмеялся. Смех его еще не стих, когда флейта протрубила сигнал причаливать. Островок смутно и даже как-то угрожающе вырисовывался в ночи.

Хотя Шарина и не разделяла страстной любви своего брата к классикам, она тем не менее тоже прошла курс обучения у Рейзе – как способная ученица и почтительная дочь. Сейчас, пробираясь через разрушенные временем каменные постройки, девушка пыталась как-то согласовать увиденное с тем, что когда-то читала.