– Неужто стекло? – спросил юноша вслух.

Поверхность к тому же была скользкой, опасно скользкой. Гаррик старался ступать очень осторожно, аккуратно ставя ноги одну перед другой. Он боялся в противном случае упасть и увлечь за собой Теноктрис. Песок скрипел под его ногами.

– Слишком твердо для стекла, Гаррик, – сказала Лиэйн. – Посмотри, за долгие годы песчаные бури не оставили ни малейшего следа на поверхности.

Она с трудом сглотнула. В такой разреженной атмосфере горло моментально пересыхало.

– Возможно, это сапфир, – спокойно добавила девушка. Гаррик нахмурился, пытаясь посмотреть на покрытие новым взглядом: как на любопытное создание человеческих рук, а не как досадное препятствие, которое приходится преодолевать. Поверхность казалась абсолютно гладкой: окружающие постройки отражались в ней без малейшего искажения, да и соотношение звезд в этом зеркале нисколько не изменялось по сравнению с тем, которое было на небе.

Гаррик не мог сказать ничего определенного насчет цвета покрытия. Голубое или даже черно-голубое, но, может быть, просто в нем отражался цвет ночного неба.

Наконец они достигли верхней террасы. У Гаррика вырвался вздох облегчения, когда его ноги снова коснулись бледного песчаника. Он тоже был твердым и идеально отшлифованным – если судить по углам, которые не успело занести песком. Но по крайней мере безопасным для хождения.

– Как здешние жители умудрялись пересекать эту площадку, не свернув себе шеи? – пожаловался Гаррик.

– Они редко покидали свои дома, – пояснила Теноктрис. – Ближе к концу все вообще оставались в своих комнатах. Их жизнеобеспечением занимались создания, которые специально для этого сконструировали. Ничего удивительного, что в конце концов они все вымерли.

– Не понимаю, как кому-то может понравиться здесь жить, – произнесла Лиэйн. – Наверное, Альман мог выбрать другое место для уединения. Алэ не просто мертвое место – оно никогда и не было живым.

– Люди, построившие его, думали не так, как мы, – возразила старая волшебница, – и я очень благодарна им за это. Что касается Альмана, то тут я ничего не могу с уверенностью сказать… Знаю одно: он мог в любое время покинуть Алэ, но не сделал этого. Наверное, ему здесь хорошо.

– Что бы вы ни говорили, – вмешался Гаррик, – это место по-своему прекрасно. Сам бы я не смог здесь жить, но мне нравится ощущение покоя.

– Покой не для тебя, парень, – раздался голос короля Каруса. – В мое время тоже были мудрые, миролюбивые люди: среди них попадались священники, философы да и просто обыкновенные люди, возомнившие, что не смогут жить, если отнимут жизнь даже у законченных мерзавцев.

Предок Гаррика видел окружающее его глазами, но замечал гораздо больше: нишу, возможно скрывавшую убийцу; парапет, с которого лучники могли поливать стрелами тех, кто находился внизу; нависающий ветхий карниз, который даже ребенок обрушил бы, если б прикоснулся к нему. С несвойственной Гаррику резкостью Карус добавил:

– Возможно, Госпоже приятно их присутствие, но их принципы – то, что они боятся или не желают делать, – разрушают все государство и жизнь его подданных.

Юноша посмотрел на Лиэйн, затем на волшебницу. Вслух он сказал:

– Вселенная достаточно велика. В ней есть место и для миролюбивых людей. Думаю, они так же радеют за дело добра, как я со своим мечом.

Теноктрис ответила ему понимающим взглядом, Лиэйн удивленно подняла брови. Зато король в его сознании рассмеялся – похоже, он одобрял позицию Гаррика.

Троица вошла в здание через портал, достаточно высокий для настоящих великанов.