Когда Илна открыла глаза, колдун снова пытался добраться до нее: он полз на четвереньках и довольно уверенно. Правая его щека кровоточила, очевидно ободранная о камень, но губы продолжали двигаться, творя заклинание.

Девушка снова вскинула свой плетеный узор, но обнаружила, что зрение ее затуманено. Ей казалось, что пальцы перебирают нити, но она уже ни в чем не была уверена…

Почти теряя сознание, она увидела, как сзади к колдуну бежала Мерота. Двигалась она неуклюже, потому что прижимала к груди огромный камень. Мужчина, наверное, услышал ее приближение, так как оглянулся и вскинул руку.

И сразу же зрение Илны прояснилось. Она вскинула нити и туго натянула их, будто душила гадюку.

Колдун завизжал; рука конвульсивно прижалась к телу. Мерота высоко подняла камень и обрушила его на череп колдуна. Тот упал, раскинув руки-ноги, как распластанный паук. Девочка с трудом потянула на себя камень, чтобы снова нанести удар.

Насекомое, сохранившее четыре из шести конечностей, ползло к своему дергающемуся сородичу, за которым прятался Чалкус. Тот с улыбкой вскинул голову, наслаждаясь яростью твари, которая невольно служила ему убежищем.

Когда нападающий подполз, моряк вскочил на ноги и нанес удар – так ловко, будто кратковременный отдых вернул ему все силы. Меч вошел в покрытую тонким хитином шею чудовища.

Когда он выдернул меч, испачканный сукровицей, монстр рванулся вперед, но это являлось, скорее, предсмертной конвульсией, чем полноценной атакой. Так или иначе, результат оказался бы фатальным для моряка, если б он не успел отскочить в сторону. Чалкус смотрел на поверженного врага и смеялся.

Тот упал и заелозил на скалах, инстинктивно выбирая наиболее безопасную позицию. В конце концов, он скорчился так, что со всех сторон – кроме разве непосредственно снизу – его бронированный торс и голова защищали наиболее уязвимую, легко пробиваемую шею. Неизвестно, планировал моряк течение схватки или просто умело использовал представлявшиеся возможности.

«Скорее всего, и то и другое», – подумала Илна, подымаясь на ноги. Ей-то показалось, что Чалкус хороший боец.

И, если на то пошло, очень достойный человек.

Мероте так и не удалось поднять камень, похоже, она была измучена не меньше Илны. Девушка положила руку ей на плечо и сказала:

– Не стоит стараться, Мерота. Он больше не сможет нам навредить.

Еще бы: верхняя часть черепа колдуна была расплющена, в ушах и ноздрях запеклась кровь. Она создавала странный контраст с его черной одеждой.

Чалкус стоял на безопасном расстоянии от сцепившихся в смертельном объятии монстров. Для одного из них все уже закончилось: он был изуродован больше, чем его собратья.

У одного из них в жвалах запутался кусок рукава, он трепетал на ветру. Чалкус прикинул дистанцию, затем, шагнув вперед, подцепил кончиком меча тряпку. Использовал ее для того, чтобы очистить клинок от сукровицы насекомых. Насекомые так и остались в объятиях друг друга: похоже, они сцепились сильнее, чем вначале показалось Илне с ее наблюдательного пункта.

Подняв вопросительно брови, Чалкус мотнул головой в сторону жаровни. Илна утвердительно кивнула и сказала Мероте:

– Пойдем, дитя мое.

Она направилась к существам, творившим заклинание. Пальцы ее перебирали уже готовый узор, что-то изменяли в нем – для оставшейся пары необходимо было нечто новое. Сейчас Илне требовалось подчинить себе целую вселенную, затерявшуюся во времени.

– Мне бы хотелось все время видеть тебя рядом, – сказала она девочке. – Как можно дольше.

Чалкус тоже, не спеша, зашагал к жаровне. Он все еще тяжело дышал, но уже завел какую-то из своих песенок. Над углями поднимался не простой дым, а сплетающиеся в клубок огненные образы.

Внезапно моряк остановился, а монстр с аммонитом на плечах обернулся.