– Стэн, – крикнула Джой, выжимая мокрые волосы, – отдай мне лошадей и иди купаться!

– Сейчас, – отозвался Стэн откуда‑то снизу по течению, – напою их и иду.

– Ты тоже искупайся, – Джой обратила к Кену смеющееся лицо, – через час будем на месте. Так что хорошенько вымой шею и не забудь сделать умное лицо.

Через час‑полтора все трое – Стэн и Джой с улыбками на устах, Кен с умным лицом и мытой шеей – въехали в поселение. Укрыто оно неплохо, подумал Кен, даже профессионал пупок надорвет, пока отыщет в здешних скалах это местечко. Зато для длительной осады – хуже не придумаешь. Вода есть, но ни одного огорода или пастбища, вообще ни клочка хоть сколько‑нибудь родящей земли, сплошь камень. Проедят все припасы, тут им и конец.

На узеньких улицах – ни души. Живописной группой всадников полюбоваться некому. Солнце золотит бледное лицо Джой, заливает сияющим медом сухую смуглость Кена, Стэн в осыпи солнечных зайчиков кажется еще моложе. В его светлых волосах, темно‑каштановой гриве Джой и иссиня‑черной шевелюре Кена вздрагивают одинаковые рыжие искры. Все трое едут неспешно, подставляют лица свежему весеннему ветерку. Цоканье копыт гулко отдается в тиши.

– Вымерли у вас все, что ли? – вполголоса осведомился Кен.

– Люди заняты, – так же негромко ответила Джой. – Еще насмотришься.

Стэн выпростал из‑под рубахи свистульку на шнуре и так оглушительно ею воспользовался, что Кен тряхнул головой, а лошадь Джой присела на задние ноги.

– Встречайте! – дурачась, заорал Стэн. – Вот и мы.

В ответ на свист и вопли из домика напротив показалась дородная женщина лет пятидесяти с лишним. Все, чего ей недоставало по части плеч и груди – хотя вот она, грудь, мирно покоится на животе, – все недостающее с лихвой возмещало удивительное изобилие от пояса и ниже. «Ну и груша!» – подумал Кен. Впрочем, он и не такое видывал. Да и вообще в своей жизни он видел все, и все, как он считал, было ему не впервой. Через пять секунд он понял, как же он ошибался. Взгляд женщины‑груши скользнул мимо Стэна, и Джой и остановился на нем.

– Устал, сынок? – заботливо осведомилась женщина. – С них ведь станется загонять человека до полусмерти.

Кен не опешил, нет, он просто обалдел. Напрочь. Он привык, что к нему относятся с уважительным отвращением, наиболее дерзкие – презрительно‑вежливо с ужасом пополам (на манер кукиша в кармане). Ниндзя есть ниндзя. Но чтобы его, мастера ниндзя, флейтиста, спрашивали: «Устал, сынок?» И кто – груша старая? С Джой и Стэном он уже свыкся, но… Боже всемогущий, да что же это за клан такой? Куда я попал?

– Да нет, – еле выдавил Кен. – Они вот больше устали.

– Господин Стэн и госпожа Джой сами о себе позаботятся, – отрезала женщина, – не маленькие.

Так, безнадежно подумал Кен. И сколько лет этим не маленьким?

– Слезай, малыш. – Женщина протянула Кену сильную загорелую руку.

Кен был до того потрясен, что даже оперся на эту руку, слезая с коня.

Стэн и Джой соскочили наземь рядом с ним.

– Что ты им тут наплела? – яростно прошипел «малыш» Кен на ухо Джой. – Кого привезти сулилась?

– Человека, который может нам помочь, – шепотом ответила Джой. – Делай умный вид, на нас смотрят.

Умный вид? Выражение лица у Кена было как у обиженного кретина.

– Они хоть знают, кто я и откуда?

– Конечно, – шепнула Джой. – Ступай в дом и отдохни. Потом наговоришься. И улыбнись хозяйке хотя бы.