Близился конец сезона, и в одном она была абсолютно уверена: пройдет по меньшей мере год, прежде чем он сделает новую попытку выкрасть картины из коллекции герцога.

Это соображение ее несколько успокоило. В конце концов, самое главное, что ей предстоит, это вернуть на место оригиналы.

Это было, конечно, намного проще, чем то, что она уже совершила. А когда лорд Юстас обнаружит пропажу, он уже ничего не сможет сделать.

— По крайней мере я спасла три шедевра для будущего, — бормотала Темпера, — и для герцога!

Это было единственное, что она могла для него сделать, каково бы ни было его отношение к ней; единственный способ выразить свою любовь, хотя он никогда об этом и не узнает.

Она прилегла на постель мачехи, но заснуть не могла. Мысли ее то и дело возвращались к тому, что ей предстояло, а когда она закрывала глаза, перед ней вставала только одна картина: как изумление на лице герцога сменилось презрением.

«Я не такая!» — хотелось ей крикнуть в темноту.

Но никогда не изменявшая ей выдержка заставляла ее лежать тихо, страдать молча долгие часы, пока на лестнице не послышался голос мачехи.

Она медленно поднялась и сначала даже не могла разобрать, что говорит леди Ротли, хотя в ее голосе слышалось оживление, как всегда, когда она была приятно возбуждена.

Темпера открыла дверь, и мачеха, войдя, обняла ее.

— Ах, Темпера! — воскликнула она. — Все так чудесно, я так счастлива! Я помолвлена! Поздравь меня, дорогая! Просто поверить не могу, что это правда!

— Граф предложил тебе стать его женой?

— Не предложил, он сказал, что я должна стать его женой, потому что он не представляет жизни без меня! — отвечала леди Ротли. — Я — самая счастливая женщина на свете!

Она бросила накидку на стул и застыла, глядя на себя в зеркало, украшавшее дверцу гардероба.

— Неужели это я? — проговорила она изумленно. — Неужели правда, что я влюблена, как и вообразить не могла, в самого замечательного человека в целом свете?

— Ах, матушка! Как я счастлива за тебя! — воскликнула Темпера.

Леди Ротли снова обняла ее.

— Он хочет, чтобы я стала его женой, и послезавтра мы едем в Италию, чтобы он представил меня своей семье.

— Ваша свадьба состоится там?

— Он так хочет, и я счастлива предоставить ему все решать. Все, чего я хочу, это только чтобы он был доволен. — Леди Ротли удовлетворенно вздохнула. — Он такой властный, так твердо знает, чего хочет, и всегда этого добивается. Вот что я так люблю в нем.

Она села за туалетный столик.

— Он говорит, что полюбил меня с первого взгляда и что он всю жизнь искал такую красавицу.

— Звучит прекрасно! — сказала Темпера.

— Прекрасно! — согласилась леди Ротли. — Как удачно, что мы приехали сюда, и как было бы ужасно, если бы я приняла предложение герцога до того, как встретила Винченцо.

Темпера ничего не ответила, и леди Ротли продолжала:

— Не думай, дорогая, что я забуду о тебе, потому что выхожу замуж. Ты вернешься в Англию, а потом я пошлю за тобой, чтобы ты встретилась с Винченцо как дочь своего отца.

— Я бы не хотела быть для тебя обузой, матушка, — смиренно сказала Темпера.

— Да это и невозможно, — улыбнулась леди Ротли. — Уверена, Винченцо влюбился в меня еще и потому, что ты сделала меня такой красивой. — Она снова глубоко вздохнула. — Слава богу, что мы потратились на туалеты от Люсиль. А то он бы меня и не заметил.

— Он смотрел на твое лицо, а не на твои туалеты.